– Тетя Лена, мне бы в туалет… – перебила ее Марина слабым голосом. – Подними меня…

Женщина засуетилась.

– Что ты, детонька, нельзя тебе вставать! Сейчас судно подам, потом протру тебя. Да и умыться бы не мешало, а то скоро доктор приедет.

Марина издала протяжный стон бессилия. Почувствовала, как опалило огнем стыда щеки. Нет, она не может позволить постороннему человеку выносить из-под себя судно, обтирать как последнюю немощную старуху. Даже если этот человек добрейшая сиделка тетя Лена!

– Где здесь туалет? —она сделала попытку сесть на кровати. Затылок пронзила пульсирующая боль, в глазах потемнело, онемели губы. Обессиленно откинулась на подушку. Сердце зашлось в бешеном ритме, на лбу выступил холодный пот.

Почувствовала, как тетя Лена аккуратно убрала с нее одеяло.

– Ну-ка, согни ноги! Вот так, правильно! Я пока теплую клееночку под тобой разверну. А теперь приподнимись чуть, чтобы судно я поставила. Вот умница! Давай, делай свои дела. Все удобнее, чем с катетером!

Марина взглянула в склоненное над ней круглое, словно обведенное циркулем, сосредоточенное лицо тети Лены. Поймала сочувствующий взгляд светло-голубых выцветших глаз. Отметила выбившиеся из-под ситцевой, в мелкий цветочек, косынки, прядки седых волос и обреченно вздохнула. Нет, никакого катетера! Уж как-нибудь естественным путем!

– Хорошо, попробую! Только покрой меня простынкой, пожалуйста.

Тетя Лена широко улыбнулась, показав ряд ровных, будто жемчужных, верхних зубов.

– Давно бы так! А потом помоемся-умоемся-причешемся и красавицей опять станем!

«А зубы-то у тети Лены не свои, а протезы! Правда, новые и не совсем дешевые», – ни с того ни с сего подумала Марина.

– Тетя Лен, а у тебя муж есть?

Лицо сиделки сделалось строгим.

– Был когда-то!

– А сейчас? Умер?

– Нет. Убили.

– Как? Кто? – Марина подалась вперед, забыв, что под ней судно.

– Я. Я его убила! И не жалею, хоть и отсидела за него восемь лет. На строгом режиме. Вот так!

Второй раз за неполный час она обессиленно рухнула в подушки. Видно, от потрясения голову пронзило острой болью, в глаза словно бросили по пригоршне блестящих ртутных шариков, и сознание, наконец, милосердно покинуло ее.

Марина открыла глаза. Обвела взглядом номер. Полумрак. Никого. Видно, тетя Лена вышла куда-то. Прислушалась к себе. Боль в затылке прошла, и туман перед глазами рассеялся, так что видела она довольно отчетливо. Перевернулась на другой бок, пошевелила забинтованными руками.

А потом вспомнила, как прыгала в разбитое окно туалета. Тогда, наверное, и порезалась об осколки! Опираясь на забинтованные ладони села, опустив ноги на пол. Слегка закружилась голова. Ничего страшного, сейчас пройдет. Это от слабости! Марина пошарила глазами вокруг – ни халата тебе, ни тапочек! Ладно, до ванной она и в сорочке дойдет, босиком! Ухватилась за спинку стоящего возле кровати стула и осторожно поднялась. Ноги слегка дрожали.

Больше она ничего не успела. Дверь в номер открылась, и вошел Ефим.

– Зачем ты встала? Тебе рано еще, – мягко укорил он и осторожно посадил ее на кровать.

– А когда будет не рано? – напрямую спросила его и с горячностью затараторила: – Что со мной? Ефим, я ничего не помню после того, как прыгнула от Большакова в окно! – она жадно взглянула в его лицо, но не заметила ни ссадин, ни царапин. – Он сказал, что тебя…бьют его…подчиненные. И мне не на кого надеяться, помощи не будет.

Корсаков вздохнул и укутал ее одеялом. Сам пододвинул стул поближе и заговорил:

– Со мной нормально все! Его ребята нарвались… на меня! Я думал только о том, чтобы они не сильно пострадали, когда их вырубал. Начальник охраны твоего мужа, конечно, не ожидал от меня такого подвоха!