Марина улыбнулась.

– А ты Николь?

– Да, – взволнованно выдохнула она. – А вы будете со мной заниматься? Я вам подхожу? – в глазах Николь мелькнула надежда вперемешку с отчаянием.

Захотелось прижать девчушку к себе, поцеловать в щечку, погладить по головке, успокоить… Пришлось с трудом сглотнуть застрявший в горле колючий ком.

– Я рада, что мы с тобой познакомились! Ты, действительно, способная. Но одних способностей мало. Надо много заниматься. Готова?

– Да.

Не удержавшись, мягко привлекла девчушку к себе.

– Я думаю, что мы подружимся!

– А вы не сказали, как вас зовут.

– Марина! Марина Вадимовна.

Николь и в самом деле оказалась очень талантлива. Она прекрасно чувствовала музыку, растворялась в ней.

Марина два раза в неделю приезжала в детдом, чтобы позаниматься с ученицей. И каждое занятие начиналось одинаково: она ждала прихода Николь в актовом зале возле инструмента с взволнованно бьющимся сердцем и душой, до краев наполненной грустью и нежностью.

Иногда, с разрешения директора, они гуляли в детдомовском парке. Часто говорили «за жизнь». От директрисы Марина знала, что в детдом Николь попала два года назад после смерти старенькой бабушки, которая ее воспитывала.

Однажды не удержалась и осторожно поинтересовалась:

– Николь, а ты помнишь маму?

– Нет. Бабушка говорила, что она погибла.

– В аварии?

– Окошко мыла и выпала. С девятого этажа.

– А… папа тоже погиб?

– Бабушка сказала, что она про него ничего не знает.

Они помолчали.

– А еще бабушка говорила, что я вылитая мама! И когда вырасту, стану такой же красавицей! – вдруг вернулась к разговору Николь.

Николь исполнилось девять лет. Марина мечтала удочерить ее. Даже если судьба пошлет ей собственного ребенка, Николь все равно не перестанет быть ее. От проникновенного теплого взгляда девочки у Марины плавилось сердце. Они понимали друг друга с полуслова.

В этом году она упросила Роберта взять Николь на зимние каникулы. Жили они в одном из новых микрорайонов города, в шикарной пятикомнатной квартире. Все по евростандартам. Только вот детских голосов в квартире не звенело! Да и гости бывали крайне редко.

Все каникулы Марина млела от присутствия Николь возле себя и ее нежного, звонкого, как колокольчик, голоса. И была по-настоящему счастлива.

А вот Роберт… Нет, он очень хорошо относился к девочке. Но Марина видела, что он не одобрял этой тесной привязанности. И не соглашался на удочерение. Говорил, что не готов на такой ответственный шаг. Пока не готов!

Она видела в глазах мужа раздражение и прекращала разговор. Но не теряла надежды, что рано или поздно Роберт согласится, и Николь войдет в их жизнь навсегда. А если нет – что ж, она сделает все, чтобы девочка не чувствовала себя одинокой. Во всяком случае, никто не запретил бы ей встречаться с Николь и принимать участие в ее жизни.

Застонав, глубже зарылась лицом в подушку. Она даже не могла предположить, что Роберт до такой степени хотел собственного ребенка, что разрешил какой-то Лизке родить от него наследника на стороне!

«Как он мог, как мог?» – в очередной раз горько всхлипнула Марина и, поднявшись с кровати, поплелась в ванную.

Теплый душ успокаивал. Простояв под тугими струями где-то минут пятнадцать, тщательно почистила зубы и высушила волосы гостиничным феном, который почему-то оказался в номере.

Она боялась посмотреть в зеркало на свое отражение, поэтому собираясь в ресторан, все делала на ощупь: расчесывалась, одевалась, забирала волосы в хвост.

Перед тем, как выйти, все же решилась. И тут же отшатнулась. Из зеркала на нее смотрела женщина с бледным – в голубизну – лицом, растрескавшимися сухими губами и потухшим, безжизненным взглядом ввалившихся глаз.