— Это хорошо. Но на тот случай, ты помнишь дыхательные упражнения, которые я тебе показывала? Повторим? — мой взгляд был ей ответом, и она послушно свернула. — Ну, хорошо. Мы с твоими родителями обсуждали разные варианты нашей с тобой работы, и всего скорей нам придется испробовать несколько, прежде чем мы нащупаем, какой путь подходит тебе.

— Гипноз?

Это перспектива меня пугала, как и любое другое состояние, где ты не можешь себя контролировать: сон, невесомость и даже зевота — никогда не знаешь, как все пойдет.

— Хмм, это несомненно эффективный метод, но я бы с ним не спешила. Это очень тонкая методика, и для контролирующей стороны лучше бы знать или хотя бы предполагать, с чем мы можем столкнуться. А мы пока, если честно имеем мало фактов и причин для появления диссоциативной амнезии.

— Ее вызвало мое падение и сотрясение.

— Если бы это было верное предположение, то ты бы забыла только момент падения. Или момент до него. Возможно, частичную потерю каких-то событий на кратковременный период. Или общую путаницу в мыслях, характерную для сотрясения мозга. Но то, что ты забыла целый период своей жизни, равный в год, и с очень точными краями абсолютного пробела в памяти, говорит от том, что травмирующее или стрессовое состояние произошло гораздо раньше.

Год назад. С того момента, как я попала в аварию из-за Лукаса.

— Прежде, чем бы окунемся с помощью гипноза, в твое бессознательное состояние, лучше попробовать вспомнить события естественным путем.

— Это как?

Для меня естественное состояние, чтобы что-то вспомнить — это вспоминать. Но, как я убедилась на своем опыте, такие эксперименты могли приводить к паническим атакам. И только от мыслей об этом мои ладони начинали потеть и зудеть.

— Если отпустить ситуацию, вернуться в привычную и комфортную обстановку, общаться с теми же людьми, что и раньше, вести тот же образ жизни, то память может сама снять этот блок.

— Судя по всему моя жизнь немного изменилась за этот год. Как мне вернуться к образу жизни, который я не помню?

— Для этого у тебя есть близкие, которые готовы тебе помочь, — улыбнулась доктор Холт.

Я натянуто улыбнулась в ответ и нахмурилась. Вычеркиваем комфортную обстановку.

***

Дом, милый дом. Я следила за ним из окна машины. Как он рос впереди на улице, как его стены надвигались на меня, пока он окончательно не встал передо мной. Или я перед ним.

Его серые стены не выглядели гостеприимными, а темные окна — сдерживали пустоту дома. Знакомый дом на знакомой улице, где среди викторианских домов он выделялся своей минималистичной архитектурой.

Что сказать, «лапидарно» — любимое слово моего отца.

Стекло и камень. Ни что из этого не было уютным.

Мама повернула машину на нашу дорожку и открыла ворота гаража. Машина въехала внутрь, и я не смогла удержаться, чтобы посмотреть, как свет исчезает под опускавшимися воротами.

— Вот ты и дома, — сказала мама, но выходить не спешила.

Ей всегда нужно было дополнительное время. Я тоже не двигалась, позволяя ей настроиться. Она несколько раз глубоко вздохнула, а потом вышла. А я плелась следом.

— Я приготовлю чай, — она поставила мою сумку около лестницы на второй этаж, а сама, не оборачиваясь, поспешила на кухню.

Движения все еще доставляли болезненные ощущения, и я поморщилась, поднимая сумку с пола и тяжело шагая наверх.

Дверь бесшумно открылась — и вот я в своих владениях. Встала в центре комнаты и критически огляделась. У меня не было ощущения, что меня не было год. Что эта комната жила еще год. У меня было ощущение, что я тут была вчера.