Ниже была иллюстрация – картина с похоронами Дракулы-рыцаря. Еще ниже размещался квадратик, в котором полагалось быть видеовставке – но он был черным и пустым.

– Что там за видео? – спросил я.

– Здесь должна быть реконструкция, – сказала Софи. – Как мог выглядеть полет этого комара. Я еще не сделала.

– А откуда текст?

– Из «Воспоминаний и Размышлений».

Название я помнил – специальное устройство в моем хамлете начитывало мне цитату из этого труда, когда я зависал вниз головой слишком уж надолго.

– Разве это не книга самого Дракулы? – спросил я.

– Нет, – сказала она. – Это книга воспоминаний про Дракулу. И еще там сборник его высказываний. Хотя не факт, что Дракула действительно все это говорил. Эти цитаты и есть так называемые «Размышления». А «Воспоминания» целиком не сохранились. Вообще нигде. Ни на бумаге, ни даже в препаратах. Есть только несколько отрывков вроде этого. Странно, да?

– Ты думаешь, их кто-то специально уничтожил?

Она кивнула.

– Кто?

– Вампиры. Чтобы скрыть правду о Дракуле.

– Зачем?

– Потому что на самом деле он был совсем не тем самодовольным хлыщом и острословом, каким его представляет наша политическая мифология.

– А цитаты придумали потом?

– Часть придумали, что-то нет, – сказала она. – Совершенно точно одно – от нас скрыли его настоящую жизнь и подлинные мысли.

– Зачем?

– Его сделали главным идеологом вампиризма. Основным, так сказать, теоретическим столпом. Но в действительности он… Как бы мягче сказать… Он был диссидентом. Причем очень радикальным.

– Толстовцем? – спросил я.

– Толстовцы? Это кто?

– Которые красную жидкость пьют вместо баблоса, – ответил я. – Опрощаются.

– Нет. Гораздо радикальнее.

– Что, – спросил я хмуро, – мозги ел?

– Фу, – сказала Софи. – Сейчас тебя выгоню из своего гробика.

– Извини, – ответил я. – Я вообще ничего про него не знаю. У нас в России про него мало говорят. Только цитируют. А в чем было его… Ну, несогласие с линией партии?

– Говорят, он хотел освободить людей. И вампиров тоже.

Я засмеялся.

– Людей освободить невозможно. В дискурсе объясняют почему.

– Невозможно, – согласилась Софи. – Но внутри этой невозможности есть исчезающе маленькая возможность. Как жилка золота в куске породы. И Дракула ее нашел. Так, во всяком случае, некоторые считают…

– И ты тоже? – спросил я.

– Я хочу найти истину, – сказала она. – Вслед за Дракулой. Я верю, что он ее постиг.

– И где ты ее хочешь найти? На дне моря?

– Почему на дне моря?

– Ну мы же ныряльщики. Мы, кстати, откуда нырять будем? С катера или с пирса? Или здесь специальный подземный бассейн?

Софи повернула ко мне голову.

– Ты чего? – спросила она, недоверчиво глядя на меня.

– Что? – переспросил я. – Мы же на ныряльщиков учимся?

– Ты думаешь, ныряльщики в воду ныряют?

– Мне не объяснили ничего, – сказал я жалобно. – Просто послали сюда. Типа как в ссылку. А куда мы ныряем?

Она покачала головой.

– В смерть, Рама. Мы ныряем в смерть.

Я вздрогнул. Отчего-то это слово напугало меня.

Хотя, конечно, лежа в гробу, да еще в подземном склепе, пугаться каких-то слов было смешно. Тем более рядом с такой милой девушкой… Я даже не задумался о том, что значит нырять в смерть. Меня куда больше интересовало, чем закончится это совместное лежание в гробу.

Софи, похоже, прочла мои мысли.

– Ладно, – сказал она, – иди к себе. Завтра трудный день, надо отдохнуть.

– У тебя так уютно. Первый раз вижу такой большой гроб.

– Size matters, – усмехнулась она. – Sometimes[2]. Но тебе правда надо идти. Я кое-что знаю о здешнем распорядке. Ночью нас заставят уснуть. А потом гробы развезут по комнатам. Будет неловко, если твой гроб окажется пустым. Ты же не Исус. Ты Рама.