– Держи раненого.

– Не могу, Васильич, – заныл общественник, – я крови боюсь.

– Держи его, падла, или я тебе кровь пущу. Никольский снял с раненого куртку, достал из кармана брюк нож-выкидуху (хорошо, что забыл оставить в столе) и разрезал рубашку.

Две пули схватил майор. Стрелял наверняка человек умелый, насадил их одну на другую.

Кольцов застонал.

– Потерпи, друг, потерпи, сейчас скорая приедет.

На лестнице послышался шум шагов. Наверх бежали несколько человек.

Сергей выдернул пистолет, дослал патрон в ствол. Мало ли кто поднимается сюда. Может быть, братва хочет своего покойника забрать.

В проеме двери появилась плотная фигура.

– Стоять, – скомандовал Никольский. – Руки, стреляю.

– Майор Никольский?

– Да.

– Я полковник Меньшиков из ФСБ.

– Документы.

– Убери ствол, майор, дай руки опустить.

А в проем двери лезли люди в белых халатах.

– Это городская скорая? – спросил Никольский Меньшикова.

– Нет, наша, с Пехотной.

И Сергей подивился оперативности контрразведчиков. Отделение было в семи минутах ходу, а опергруппа еще не приехала, о скорой помощи и говорить нечего. Меньшиков присел рядом с раненым, осторожно разжимая пальцы, вынул пистолет из руки.

– Кольцов… Кольцов… Олег… Слышишь меня? Раненый молчал, смотрел незрячими, широко открытыми глазами в потолок.

– Постойтека… – Меньшикова оттеснил врач.

Над раненым заколдовали медики. Оперативники перевернули убитого. Пуля попала ему точно в переносицу.

– Смотри, как вложил, словно в мишень, – удивился один из оперов.

– Он чемпион управления по стрельбе, – сказал Меньшиков.

А оперативники вытаскивали из карманов убитого ключи от квартиры, плотную, согнутую пополам пачку долларов, две запасные обоймы к пистолету, нож-выкидуху, темно-вишневое сафьяновое удостоверение. Меньшиков взял его, повернул к свету.

– Международный фонд борьбы с преступностью. Сергеев Леонид Петрович, помощник президента. Ишь ты, на русском и английском. Вот, майор, – он повернулся к Никольскому, – раньше у бандюг удостоверения охранных фирм были, а нынче правоохранительных фондов. На, читай.

Никольский взял книжечку и прочел магические слова: «Предъявитель сего имеет право на ношение и хранение огнестрельного оружия. Всем работникам правоохранительных органов и спецслужб надлежит оказывать всяческое содействие владельцу настоящего удостоверения».

– Круто.

– Штампуют это дерьмо, – зло сказал Меньшиков, – а некоторые попадаются, особенно в провинции. Рвань. Международный фонд.

– А что, есть такой?

– Их знаешь сколько! Хата. Контрольный телефон, факс. Таинственные президенты. Связь с миром. Они даже премии и награды свои раздают. Подстрелят такие помощники нашего или вашего парня, а президент потом тысчонку долларов в госпиталь привезет. Да еще непонятным знаком наградит.

– Так куда же вы смотрите, товарищ полковник? – усмехнулся Никольский.

– Подожди, майор, и до них доберемся. Главное – те, кто их прикрывает. Вожди новые.

– Ну, тогда дело пустое.

– Не скажи. Ты сам рапорт напишешь?

– Да, сейчас пойду в отделение.

– Я зайду к тебе.

На лестнице толпились жильцы. Выскочили кто в чем. И Сергей подумал о том, что еще несколько лет назад все они были бы на работе. А сегодня…

Он спускался через строй жгуче-любопытных взглядов. Конечно, Соломатин оказался в центре внимания, выглядел деловито и таинственно. Когда Никольский вышел из подъезда, подъехала опергруппа отделения. Возглавил ее лично начальник подполковник Беляков. Он вышел из газика, огляделся.

– Ну что у тебя здесь, Никольский?

– Один труп и один раненый.

Беляков одернул китель, посмотрел на оперативные машины ФСБ, на рафик горпрокуратуры и сказал с надеждой: