— А кто ваши многострадальные задницы лечить будет? В госпиталях нехватка лекарей, а платят гроши. В армии вообще с нами беда. Лишь батюшка наш, великий государь, подсуетился: аж пять штук и все Боткины! — съязвил Абрамов. Сдув с глаз каштановую прядь, он воспаленным от недосыпа взглядом уперся в меня. — Будь у меня волшба от нечестивого, тоже при сытой кормушке бы сидел.

— Не сидел, — сухо ответил я, после чего склонил голову. — За такие речи можно от года до пяти заработать на каторгу. Хочешь угольные шахты зубной щеткой драить где-нибудь в Черемховских копях? Так ты попроси, я обеспечу.

Слава изменился в лице, благодушие с мягких черт убрал страх. Заблестели сине-серые глаза, рот приоткрылся. Задрожал подбородок, отчего слегка выдвинутая вперед нижняя челюсть пошла ходуном. Если бы он имел полномочия, непременно ударил. Даже кулаки сжал, только не решился.

— Ну и скотина ты, — процедил наконец Абрамов, на что я щелкнул языком.

— Думай, когда говоришь подобное командиру корпуса жандармов, — прохлада в моем голосе отрезвила Славу.

— Ишь, патриот выискался. Давно ли?

Теперь желание впечатать мясистый нос Абрамова возникло у меня. Вдавить в череп, чтобы не радовался больше жизни.

— Не твое дело.

— Подите прочь из моего кабинета, ваше превосходительство, — резко мотнул головой в сторону двери Абрамов.

Плохо. Ссориться с лейб-лекарем Петропавловки глупо, я погорячился. Хотя его постоянное нытье по поводу императора и нерационального распределения ресурсов в медицине меня порядком достало. Как будто я нанялся выслушивать от рядовых до командующих вечное недовольство властью.

«Молись богу, чтобы ты оказался непричастен».

Алекс бы удивился тому, сколько солдат в реальности ненавидит Николая III. Предательство наследника престола старшим унтер-офицером Барановым на для меня новостью не стало.

— Ладно, не горячись, — я с кряхтением слез с кушетки и потянулся к мундиру. Комната завертелась быстрее. — Вколешь еще какую-нибудь дрянь, потом сдохну в грязном переулке.

Тошнило и от нашивок, и от собственной должности, которую я занимал лишь по протекции младшего брата. Лучше бы до старости на заводах спину гнул, получая военную пенсию, чем такой позорный скачок по карьерной лестнице.

Кому нужен командир без магии? Да никому. И сегодняшнее нападение подтвердило мои худшие опасения, поскольку я не спас погибших ребят. Слишком долго выжидал, слишком медленно двигался.

Всего слишком.

— Сиди на месте! — Абрамов поймал меня раньше, чем я рухнул спиной на коробки. — Одурел?! После прямого удара Призванного в бой рвешься!

Желчь с остатками непереваренного бутерброда подступили к горлу. Схватившись за стол, я склонился и втянул воздух. Ароматы медицинского кабинета не позволили выплюнуть желудок на ноутбук Славы.

Проглотив скопившуюся слюну, я устало сжал переносицу.

— Больно? — спросил Абрамов с истинно врачебным сочувствием, а я качнул головой.

Нет. К боли я привык давно, она не была чем-то из ряда вон. Когда в тебя регулярно стреляют, попадают осколки, режут кинжалами и чем придется — со временем тело приспосабливается. И я всегда считал, что уже ничто и никогда меня не сломит. Кроме пустоты, что поселилась в груди больше года назад. Сосущая яма, которая росла с каждым днем и тянула на самое дно, где от прежнего меня не осталась только оболочка.

День, когда я вернулся в штаб, превратился в непрекращающийся кошмар. Меня заверяли, что дар можно восстановить. Мол, технологии шагнули так далеко, и лекари исправят роковую ошибку того боя с Призванным.