— Пусти! — попыталась сопротивляться, но куда мне против этого шкафа.

Я на две головы ниже его и в три раза у́же. Особо не подёргаешься.

— Заткнись, пока я тебе жопу не надрал! — сильно и совсем не ласково тряхнул меня, а затем поволок к машине, двигатель которой заработал сразу, как только мы сели.

За рулём сидел Череп, виновато поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Сволочь. Застучал таки. Сдал меня с потрохами, Иуда.

— Козёл! — рявкнула на Юрку, за что тут же огребла подзатыльник от Басмача. — Не тронь! Ты не имеешь права! Ты мне никто! — ощетинилась на Мишку, но он лишь криво усмехнулся и, вжав меня в сидение одной рукой, приблизил своё лицо к моему.

Так близко, что почувствовала его приятное дыхание с нотками табака и кофе и не смогла сдержаться, подалась навстречу.

— Я никто? Уверена? За такой базар ведь и ответить можно по полной. Ты не ребёнок уже, должна понимать, что городишь. А ещё должна понимать, что я, мать твою, слов на ветер не бросаю, — больно сжал моё плечо, отчего я зашипела. — Думаешь, в игры с тобой играю? По кайфу мне за тобой бегать? Ещё хоть раз попробуй выйти из дома без моего на то позволения, сломаю ноги!

Ответить ему не посмела. Казалось, ещё немного и Миша просто придушит меня, настолько был зол. Что являлось причиной такой бешеной ярости я не знала, но очень хотела верить, что он просто испугался за меня.

Басмач отпустил меня и даже отодвинулся, словно сам сомневался в себе. В том, что сможет сдержаться и не свернуть мне шею.

Обида обожгла изнутри, как бывало всякий раз, когда он злился на меня.

— Я не брала её, — только и смогла произнести, пытаясь проглотить огромный ком, что застрял в горле, не продохнуть.

— Кого?

— Цепочку… Цепочку я не брала.

— Знаю, — буркнул, не отрывая взгляда от дороги, а я только сейчас осознала, что он сел не впереди, как обычно, а на заднее сиденье, рядом со мной.

Это, наверное, чтобы было легче меня дубасить. Хотя, если быть честной самой с собой, то я была рада его присутствию.

Но когда смысл сказанного им дошёл до моего затуманенного этой неправильной любовью разума, подалась вперёд, чтобы заглянуть в его глаза.

— Что? Знаешь? Откуда?

Неужели Верка призналась, что подставила меня? Вот в это верилось с трудом, конечно. Эта сучка ни за что не призналась бы, даже если бы из-за её вранья кому-то грозила тюрьма. А если дело касается меня, то и вовсе…

Череп свернул в какую-то улочку, ранее мне незнакомую, но я обратила внимание лишь мельком, потому что до сих пор ждала его ответа. Басмач же не торопился с объяснениями.

— Она призналась, да? Женушка твоя ненаглядная?

Он хмыкнул, улыбнулся и, наконец, повернулся ко мне.

— По-твоему, я дебил? Меня так легко наебать, Катя? — он редко называл меня по имени, но когда это случалось, я забывала о чём идёт речь.

Уж очень нравилось мне собственное имя, произнесённое его устами.

— В смысле? — промямлила, лаская взглядом любимую ямочку.

— В том самом. Я же не ребёнок, чтобы поверить в такую ересь. У Веры мозгов не хватит обмануть меня.

Наваждение и поволока от его близости спали и я, проморгавшись, оцепенела.

— То есть, ты сразу понял, что она врёт и всё равно наехал на меня?!

— Да, — ответил коротко и снова отвернулся к окну.

— Но почему? Объясни, зачем ты так со мной? — нет, я не была удивлена, я была в полном шоке от его поступка, а главное, не находила этому никакого объяснения.

— Мне нужно было, чтобы ты ушла из дома. Я специально тебя вынудил, знал, что не выдержишь такого унижения. В противном случае, сейчас бы шкуру с тебя спустил, как и обещал уже давно, помнишь? Хотя, конечно, не мешало бы, чтобы больше не смела нарушать мои приказы, — добивало не столько то, что он сделал, сколько ленивое равнодушие, с которым он объяснялся со мной.