– А как его звали?

– Кирилл. Кирилл Соколов. У него тоже была девятая категория, и, несмотря на то, что он, как и я, не хотел давать жизнь ребёнку, который, с вероятностью в пятьдесят процентов, умрёт слишком рано, это был его долг. И ему было даже тяжелее, чем мне – я лишь знал о своих сёстрах и видел отчаяние родителей, а он сам через всё это в своё время прошёл. Но от его желания ничего не зависело, и в положенный срок твоя мать была оплодотворена его семенным материалом. А вскоре Кирилл ощутил первые признаки старости и близкой смерти.

«Семенным материалом». Ухо резануло – я почувствовала себя чем-то… искусственным, словно киборг, что ли. Или клон. Я уже знала, что именно таким образом меня «сделали», но меня всё равно передёрнуло.

– Срок беременности твоей матери составлял примерно три месяца, когда твой отец ощутил первый, пока ещё лёгкий отток магии – даже идентификатор никак на него не среагировал, – и вдруг осознал, что кем бы ты в итоге не оказалась, магом или человеком, а видеть твою старость и смерть ему уже не придётся. Даже зрелость твою он не застанет, только детство и юность. И это понимание что-то изменило в его чувствах, в восприятии самого факта твоего появления на свет. Насколько прежде он не хотел…

– Меня? – подсказала, когда мужчина запнулся.

– Не лично тебя, а самой этой ситуации, когда он вынужден был против воли ввести в этот мир ребёнка, который может не прожить и ста лет. Так вот, осознав, что сам проживёт не более тридцати, он вдруг страстно захотел этого самого ребёнка. Уж не знаю, что у него щёлкнуло в мозгах, но я никогда не видел мужчину, который так сходил бы с ума по своему ребёнку.

– Правда? – учитывая всё, рассказанное прежде, верилось с трудом.

– Я сам не сразу поверил. Но… – в руках Ростислава вдруг появился большой фотоальбом. – Убедись сама.

Взяв предложенный мне роскошный розовый, отделанный кружавчиками, золотым тиснением и виньеткой с украшенной завитушками надписью «У нас дочка!» альбом, я открыла толстую обложку и уставилась на два снимка с чёрно-белыми пятнами. Не сразу опознала в них снимки с УЗИ – у мамы были такие же на каждого из нас.

Под первым снимком, где у ребёнка голова и тело были практически одного размера, была подпись: «До рождения Виктории осталось шесть месяцев», под следующим: «До рождения Виктории осталось четыре месяца». Перевернув страницу, я увидела ещё четыре снимка – за три, два, один месяц и за две недели до моего рождения.

– Обычно, если ребёнок развивается нормально, достаточно трёх УЗИ, но твоей маме назначили шесть. Кирилл хотел быть уверен, что ты в порядке – так он говорил. Но мне кажется – просто хотел почаще тебя видеть. Ему передавали копии всех снимков и видео. Мне пришлось пересмотреть их все – я должен был подтвердить, что красивее ребёнка прежде не видел. Учитывая, что ты была первым и пока единственным ребёнком, которого я видел до рождения, с чистой совестью это подтвердил – конкуренток у тебя точно не было.

– Забавно, – перелистывая страницу, пробормотала я себе под нос. – Гормональный сбой был у моей матери, а сумасшедшей овуляшкой стал отец.

Пауза, а потом хохот. Удивлённо взглянула на мага – он что, впервые эту шутку слышит? Хотя… Вряд ли он часто сидит в интернете, да ещё и в юмористических пабликах.

На следующей странице оказалось несколько фотографий новорожденного младенца – красноватое, сморщенное, какое-то приплюснутое лицо, глаза закрыты и от этого только заметнее припухшие веки. В общем, ужас.