Как – заберут? Меня? У мамы? Не хочу, чтобы меня забирали, не хочуууу!

Заревела в голос. Тут же оказалась на руках у мамы, которая крепко обнимала меня, целовала, в зарёванное лицо, в волосы, везде.

– Не хочу, чтобы меня забирали! Мама, не отдавай меня, не отдавай.

– Нет-нет, доченька, не отдам, ну что ты, что ты, успокойся. Я никогда и никому тебя не отдам, ты моя девочка, моя! И никто у меня тебя не заберёт. Ты мне веришь?

– Верю, – потёрла рукой нос, вспомнила про испачканный рукав, подумала – вот сейчас попадёт.

Но нет, про это и не вспомнил никто. Меня всю зацеловали, потом накормили и напоили – и я сидела у мамы на коленях, как Серёжа. А мама прижимала меня к себе и повторяла, что никому и никогда меня не отдаст.

– Мам, а что такое магинское исто… исто… вот это, про что деда Миша говорил?

– Магическое истощение? Это значит, что твои волшебные силы закончились. Ты сделала слишком много сразу, этого нельзя было делать, и потому сил у тебя не осталось.

– Кончились? Насовсем? Я больше не фея?

– Фея. Ты моя маленькая фея. Просто очень-очень уставшая. И тебе нужно снова набраться сил. А для этого – пока не играть с ягодками и другими растениями. Хорошо?

– Ла-адно… А потом я снова смогу? Ну, потом, когда фейских сил снова наберусь?

– Потом обязательно сможешь. Но никогда больше не делай ничего через силу. Пообещай мне, Вика! Никогда-никогда. Кто бы тебя ни просил. Как бы тебе самой не захотелось что-то сделать. Если устала – сразу прекращай, сразу! Обещаешь?

– Ладно, – мне и самой не понравилось, что я так устала и уснула прямо на земле. И кровь из носа – тоже плохо.

– Всё распродали! – в дом ввалился довольный дядя Коля. – Остальные в городе остались, в магазины заглянуть хотят, а я скорее сюда, вот, подарочек любимой племяшке привёз.

И он протянул мне коробку с куклой в костюме феи.

– Николай, и у тебя хватает совести… – зашипела мама, пока я открывала коробку и вынимала куклу.

– Даш, не шуми, – дядя Коля увёл маму к окну и зашипел в ответ, но я всё слышала. – Думаешь, сам не понимаю, что дурака свалял? Увлёкся, да. Сглупил. Но ты представляешь, сколько сейчас молодая картошка стоит? Не привозная, наша. Да у нас её с руками оторвали.

– Не смей больше мою дочь использовать! Не смей! Ей шесть лет всего, она ребёнок! А ты! Дурак здоровый! Пятый десяток разменял, а ума не нажил. А если бы с Викой что похуже случилось? Да я б тебя сама, своими руками…

– Даш, Даш, успокойся! Что ж я, чудовище какое? Викулька вон как ловко со своими ягодами управляется, я ж и подумать не мог… Ну, прости!

– Не у меня прощения проси. Это ещё Павел не знает, приедет – он тебе за дочь…

Сверху раздался зов: «Мама!» – Серёжка проснулся.

– Иди вон, у тебя дитё проснулось. А с Пашкой я сам разберусь, по-мужски всё обговорим. Знаю, что виноват, но не со зла ведь.

– Смотри у меня! – и мама убежала к Серёжке.

– Прости, Викёныш, – дядя Коля опустился рядом со мной на корточки. – Ох, и напугала же ты меня! Не нужно было через силу, и я не сообразил. Ты уж прости дядьку своего. Простишь?

– Прощу, – кивнула. Дядя Коля хороший. На плечах меня носит, на тракторе катает, подарки дарит. Папа к нам только на выходные приезжает, работа у него далеко, а дядя Коля и дядя Толя всегда рядом. – А вы на каруселях покатались?

– Да, мы ребятишек на аттракционы отпустили, пока на базаре были. Так что, да, они покатались.

– А я всё проспала, – тяжело вздохнула.

– Викёныш, тебе в город нельзя, – тяжело вздохнул дядя Коля.

– Потому что там меня заберут у мамы?

– Тебе рассказали?