— Какой же это идиотизм — рожать детей в двадцать лет. Нет, может, лет двадцать-тридцать назад это и принималось как норма, но что сейчас могут дать двадцатилетние балбесы своему ребенку? — рассуждал он вслух, когда Ульяна находилась рядом.

— Может, любовь? — тихо спросила она.

— Где? В общаге?

— У Мирона есть квартира и деньги тоже.

— У него, может, и есть. Я просто спроектировал эту ситуацию на себя. Что я могу дать? Ничего! Сам голый, босой и завишу от родителей.

Хотя больше всего его возмущало то, что Мирон уговорил Настю на аборт. Это было еще хуже, чем жениться и жить в нищете. У него в голове не укладывалось, как Настя пошла на это и согласилась на просьбы Мирона избавиться от ребенка. Эта девушка навсегда упала в его глазах, и ему даже неприятно было находиться с ней рядом. Да и с Мироном тоже. В последнее время они совсем отдалились. Тимофей видел только одну причину: он не ровня другу. Если еще в школе в начале девяностых они не сильно отличались, то сейчас это было очень заметно, к тому же их совсем ничего не связывало. Мирон разъезжал на дорогом автомобиле и сейчас водился только с такими же мажорами, как он. С Тимофеем он общался по привычке, возможно, просто не мог его совсем вычеркнуть из жизни, ведь с ним было связанно много приятных моментов. Хотя бы тот факт, что, когда Тимофей пришел в школу, Мирона обижали почти все одноклассники. Мальчик был невысокого роста, замкнутый, разговаривал невнятно. Он был главным объектом для нападок: его били длинными линейками, отбирали спортивную форму и прятали в женском туалете, подсовывали в портфель мусор и кирпичи. Тимофей, как только увидел, что над мальчиком издеваются, заступился, и после этого они подружились. Одноклассники сразу приняли Тимофея — он был приятным, хорошо учился и никого не обижал, а уже со временем приняли и Мирона.

За три дня до Нового года Ульяна спросила у Тимофея:

— Ты поговорил с Мироном? Может, на его даче встретим Новый год?

— Говорил. Там все непонятно. Все, что он сказал, — не рассчитывайте на меня. Вообще какой-то странный он стал и общаться сильно не желает.

— Тогда давай встречать у меня в общежитии? Карина точно уедет в Тверь, Настя по-любому будет с Мироном, а мы вдвоем, — она засмущалась и добавила, — если ты, конечно, не против.

Конечно же, она давно мечтала о том, чтобы Тимофей познакомил ее с родителями, а в идеале — встретить Новый год вместе с ними, но парень, кажется, не спешил этого делать.

— С удовольствием встречу Новый год с тобой, — он притянул девушку к себе и поцеловал, — ты же приготовишь мою любимую сельдь под шубой?

— Конечно! И оливье. И еще гренки!

— А на горячее жаркое с картошкой.

— Договорились!

Побыть наедине в новогоднюю ночь у них не получилось. Настя пришла вся в слезах за пять часов до боя курантов с чемоданом своих вещей.

— Придурок! Он меня приревновал к Жене и выгнал! Как собачку какую-то! — рыдала она, выпивая залпом воду из стакана.

Чуть успокоившись, она рассказала, что она, как обычно, при встрече подошла к Жене и обняла его, а Мирон набросился сначала на него, потом на нее, его обозвал неприличным словом, а Настю — шлюхой.

— Я вообще не поняла, что случилось. Мы при встрече всегда обнимались, хлопали друг друга по плечу, а тут… как будто с цепи сорвался. Вроде и не пил много, всего полбокала вина…

2006 год встретили втроем. Кое-как успокоили Настю, сели за стол и выпили бутылку шампанского. После алкоголя жизнь показалась не такой сложной и все были уверены, что Мирон отойдет от обиды и приедет за Настей утром.