— Ты мне очень нравишься, давай встретимся вечером, погуляем?

Парень испуганно посмотрел на нее, нахмурился и ответил:

— Прости, мне не до гуляний, скоро сессия и надо готовиться.

— Ну час ничего не решит, — не сдавалась Ульяна, — давай кофе выпьем, посидим, поболтаем.

Тимофей помотал головой:

— Слушай, не нравишься ты мне. Не унижайся, ок?

Ульяна смутилась, покраснела:

— А я не считаю, что я унижаюсь. Просто хотела тебе предложить кофе вместе попить. Что тут такого?

— Я с первой секунды, как тебя увидел, понял, что нравлюсь тебе. А ты мне нет. Не будь жвачкой, девушка должна знать себе цену, и инициатива должна исходить от мужчины.

Ульяна неуверенно кивнула и прошептала:

— Прости.

Она хотела встать и убежать, но ноги не держали ее. Даже руки были ватными, как будто чужими. Она смотрела в пол и еле дышала.

Тимофей сложил свои тетради, учебник и поднялся.

— Это ты меня прости. Я просто не знаю, как объяснить тебе… Пусть я скажу банальность, но дело действительно не в тебе. Я люблю другую девушку. До безумия люблю… И это навсегда.

— Но вы же уже не вместе, — тихо возразила Ульяна.

— Но это не значит, что я ее разлюбил, — вздохнул Тимофей.

Он сделал несколько шагов, дошел до двери, открыл ее и на пороге еще раз повторил:

— Не в тебе дело, честное слово. Ты очень красивая.

Он вышел, а по ее щекам потекли слезы. Она смахивала их и про себя повторяла «ты очень красивая».

Мирон с Настей ждали друга на первом этаже у выхода.

— Давай, Мурзик, до завтра. Я домой, позвоню вечером, — сказал Мирон, чмокнул девушку и подошел к другу, — я подброшу тебя.

Когда они сели в автомобиль, друг с упреком посмотрел на Тимофея:

— Ты совсем сдурел?

— Что? — не понял тот.

— Мне Мурзик только десять минут назад призналась, что Уля в тебя влюблена. Я думал, что вы сейчас выйдете из аудитории за ручку под вальс Мендельсона, а ты выбежал как идиот, один и нам сразу стало понятно, что немецкой музыки не будет.

— Я из немецкой музыки предпочитаю Rammstein, — решил пошутить Тимофей.

— Вообще-то я серьезно. Уля офигенная. Неужели ты ей отказал?

— Если она офигенная, то почему ты сразу клюнул на Настю, а не на нее?

— Во-первых, Уля выше меня на голову, во-вторых, она не посмотрела бы на такого, как я…

— Почему это? — перебил его Тимофей.

— Да прекрати ты! И так понятно. Мурзик меркантильная, ее прельщают бабки и статус, да и внешне она идеально мне подходит. Уля — совсем другая, — тургеневская девушка.

— Да, кроткая, молчаливая, мечтательная. И ждет она большой и чистой любви. Так?

Мирон кивнул.

— И при чем ко всему этому я? Ты видел Ларису? Вот такие девушки мне нравятся. А не размазня на блюдце… Заводи мотор, Мир, мне к отцу на объект ехать надо. Сегодня доделываем, получаю свои деньги и хоть одежду прикуплю, а то хожу как бомж…

— Явно слова Лариски-крыски, — предположил Мирон и завел двигатель автомобиля. — Куда тебя отвезти?

— Если можешь — на Павелецкую.

— Ок, поехали, — он вырулил с парковки и продолжил советы. — Только твоей Лариски рядом нет уже полгода, и вряд ли она появится. Или ты собираешься ей хранить верность до старости?

— Она здесь не при чем.

— А кто при чем?

— Я.

— Объясни, почему ты должен держать целибат, если можно получить больше сексуального опыта? Тем более что девушка очаровательная! Я сам на нее иногда засматриваюсь — просто картинка — голубые глазки, светлые волосики, губки такие пухленькие…

Тимофей перебил его:

— Перестань!

— Уже ревнуешь? — засмеялся Мирон. — Не, ну серьезно, Тим, не тупи! Никто же не заставляет тебя жениться на ней. А вот разбавить одиночество — очень даже нужно.