Несколько мануарцев шли именно сюда. Оставшиеся караульные проверяли лагерь.

Нож, который вытащил Крис, еле слышно разрезал воздух. Я положила руку на топор.

Сердце ускоряло стук с каждым секундой, пока враг подходил ближе. Уверенные шаги, тяжелые. Я потянула носом: не меньше пяти мужчин. Нехорошо. Может, пройдут мимо?

Мы застыли.

Полог отодвинули. Нет, не мимо...

Свистнул нож Криса и раздался хрип.

— Кхкх-х-хр... — вот последние слова, когда перерезают горло..

Сразу раздался вскрик второго. Он перестал кричать, когда я опустила топор на его голову. Череп под лезвием хрустнул, мой топор жадно пил кровь, но я тут же выдернула его из вязкой плоти.

«Нет, дружок, это только начало... Сейчас мы продолжим».

Оставшиеся сзади мануарцы заорали во все глотки и... началось.

Сила Быка взорвалась в моих жилах, глаза закрыло ало-красной пеленой, я вылетела наружу и понеслась по чужому лагерю, отбрасывая попавшихся в разные стороны топором и просто руками. Бык в ярости не чувствует ни боли, ни страха, почти неуязвим, может бежать и со стрелой в сердце. Упадет замертво только, когда остановится. Поэтому я продолжала нестись.

Сзади вспыхнула, разгораясь, первая палатка.

Я — дочь Быка. Я не остановлюсь, пока не разметаю все.

— Налево! — крик сзади. Это Крис.

Я почти не могу думать, когда в ярости, но могу послушаться. Если захочу.

«Налево...» — факелом вспыхнуло в голове. Почему нет?

Свернула влево, попутно выбрасывая копье в сторону и удовлетворенно услышала вскрик. Попала!

«Дело. Надо сделать дело», — в висках забилась мысль.

Резко развернулась назад, успевая достать зажигательную смесь. Конец фитиля промаслен. Нужен только огонь.

— Берта!

Не обращая уже внимания ни на Криса, ни на кого, я вернулась к горящей палатке, по пути разбрасывая в стороны трех бегущих на нами мануарцев. Они не успели среагировать, не ожидали. Легкие как перышки! Обожаю свою ярость.

«Быки непредсказуемы, не знали?» — мысленно расхохоталась я, успевая зажечь фитиль, и помчалась назад, сжимая в ладони маленькую колбу с горящим шнуром. Бросишь такую, и из нее мгновенно развернется голодное жадное пламя, так похожее на мою силу.

Поджигаю следующую и бросаю первую.

Огонь! Наконец я могу видеть!

Вспыхнувшее злое пламя пожирало ткань и сухие ветки, в обилии разбросанные на земле, поедало лагерь из тонкой ткани и весело перекидывалось на соседние палатки. Ветер с реки был на нашей стороне.

На меня, свистя, полетели несколько копий. Мимо! Замахиваясь копьем, ко мне подбежал крупный мануарец, рассчитывая достать до меня острым наконечником. Через мгновение я выдернула древко у него из рук и воткнула металлический конец копья в мощную грудь, с громким хрустом сломав длинное древко пополам.

Еще!!!

Где Крис, я уже не знала. Знала, что направо — моя крепость, перед ней река, а у реки — чужая армия, с которой мне не справиться.

«Ух ты, армия!» — Бык во мне ярился, требуя свернуть направо. Он дышал огнем, бил копытами и требовал, чтобы я направилась туда. Единственное, что хочет мощный зверь — это врезаться в толпу ненавистных врагов, растерзать, разбросать их как кукол, пока не иссякнет ярость и кровь, пока тело не насадят на несколько копий и принудительно не остановят. Только тогда Бык успокоится и с улыбкой закроет глаза.

Но я уговариваю своего зверя подождать.

«Ещё будет время... А сейчас: налево!».

Разбив вторую колбу и позволяя огню делать свое дело, я побежала налево, не разбирая дороги, удаляясь от реки и от армии, от пылающего лагеря. Помчалась на чужую территорию, чтобы спастись. С каждой минутой, пока бежала, ощущала как сила ярости иссякает. Теперь я чувствовала, что быстро и нервно колотится сердце, остро колет под боком, устали руки, и все тяжелее передвигать ноги. Одышка беспощадно забивала дыхание, а под ногами опять стоял оглушительный хруст. Я не умею бегать тихо, никогда не умела. Вряд ли это изменится.