Свастика и британский «юнион джек» развеваются друг напротив друга в этом прелестном рейнском городе – думаю, весьма уместно. Как уместно было и устроить вашу встречу в этом вагнеровском городе, потому что, говорят, именно здесь любили порезвиться Вотан, Тор и другие боги древних тевтонов.

Утром я заметил кое-что интересное. Когда я завтракал в саду отеля «Дризен», где остановился Гитлер, неожиданно появился этот великий человек, проскользнул мимо меня и спустился к берегу Рейна проверить свою яхту. Х., один из ведущих немецких издателей, тайно презирающий режим, слегка толкнул меня локтем: «Посмотри на его походку!» Взглянув, я убедился, что походка действительно забавная. Во-первых, она была очень женственной. Изящные маленькие шажки. Во-вторых, каждые несколько шагов он нервно вздергивал правое плечо, а его левая нога при этом издавала хрустящий звук. Я внимательно посмотрел на него, когда он возвращался мимо нас. Тот же нервный тик. Под глазами у него были безобразные черные пятна. Мне показалось, что этот человек на грани нервного срыва. Теперь я понимаю, что имели в виду журналисты, когда мы собрались вчера выпить в «Дризене». Они все время повторяли слово «теппихфрессер», «пожиратель ковров». Я сначала не понял, но потом кто-то шепотом пояснил. Говорят, что Гитлер недавно перенес один из своих нервных кризисов, и в последнее время они начали принимать странную форму. Когда он приходит в ярость по поводу Бенеша и Чехословакии, то бросается на пол и жует краешек ковра, то есть пожирает ковер. После того как я увидел его сегодня утром, готов в это поверить. Чемберлен и Гитлер имели трехчасовую беседу сегодня во второй половине дня, следующая состоится завтра. Как раз, когда я вел передачу из небольшой студии, которую мы организовали в комнате для швейцаров, эти два человека вышли после своей конференции прямо под мои окна. Гитлер, конечно, был сама любезность, а Чемберлен, выглядевший чванливым дураком, улыбался и, полный самомнения, явно радовался аплодисментам, которыми наградила их эсэсовская охрана, стоящая у дверей. Я знаю, что Чемберлен предложил создать международную комиссию по контролю за международными гарантиями того, что остается от Чехословакии. Нью-Йорк телеграфирует, что наша вчерашняя передача с вокзала Фридрихштрассе оказалась сенсацией. Странно. В Праге новый кабинет министров. Новый премьер – одноглазый, видавший виды генерал Ян Сыровый, генерал-инспектор сухопутных войск. Чехословакия еще может повоевать.

После странного прошедшего дня кажется, что война совсем близка. Все британские и французские корреспонденты, а также Берчэлл из нью-йоркской «Times», который является английским подданным, отправляются на рассвете (примерно через час) к французской, бельгийской и голландской границам. Такое впечатление, что Гитлер здорово обманул Чемберлена. И старый индюк обижен. Весь день он хандрил в своих апартаментах в «Петерсхофе», что в городке Петерсберг на другом берегу Рейна, отказываясь идти на переговоры с диктатором. В пять часов вечера он отправил сэра Горация Вильсона, своего «конфиденциального» советника, и сэра Невиля Гендерсона, британского посла в Берлине (мы догадываемся, что и тот и другой готовы продать Чехословакию за пять центов), на другой берег Рейна встретиться с Риббентропом. Результат: Чемберлен и Гитлер встретились в двадцать два тридцать. Эта встреча, последняя, прервалась в час тридцать без какого-либо соглашения, и теперь похоже, что дело идет к войне, хотя из моей «студии» в швейцарской, всего в двадцати пяти футах от вышедших Чемберлена и Гитлера, я не мог разглядеть какого-либо напряжения или особого разочарования на птичьей физиономии Чемберлена, когда он прощался с Гитлером. Гитлер тоже улыбался и выглядел любезным. И все-таки немцы впали сегодня ночью в глубокую печаль, как будто в страхе, что оказались перед лицом войны. Они печальны, но все равно пребывают в лихорадочном возбуждении. Когда я собирался выйти в эфир в два часа утра со своим ежедневным сообщением и официальным коммюнике, ворвались Геббельс и Адамовски, нацистский босс германского радио, и запретили нам с Джорданом передавать что-либо, кроме официального коммюнике. Позднее я наспех ужинал в вестибюле «Дризена». Геббельс, Риббентроп, Геринг, Кейтель и другие то входили, то выходили, и все они выглядели так, как будто получили мощный удар кувалдой по голове. Меня это сильно удивило, потому что эта война – то, к чему они стремились. В коммюнике просто сообщалось, что Чемберлен пообещал направить в Прагу германский меморандум, содержащий «окончательную позицию» Германии по судетскому вопросу. Дело в том, что Чемберлен, приехав сюда, был готов отдать Судетскую область Германии, но только «британским» способом – с помощью международной наблюдательной комиссии. Но он обнаружил, что аппетиты Гитлера возросли. Гитлер хочет заполучить ее своим способом, то есть немедленно и безо всяких глупостей с международной комиссией. На самом деле это не столь важный пункт ни для одной, ни для другой стороны, но, кажется, каждый настаивал на своей позиции