– Почему?

– Сильный встречный ветер. Рекорд тем не менее установлен, – упорствовал Туполев.

– Я не могу отменить решение суда! – Берия подошел к сидевшему в кресле Туполеву. – Давайте договоримся так: самолет в воздух, вы – на свободу!

– Почему только я! Со мною большая группа людей. Кстати, надо еще добавить в бригаду специалистов по жесткости крыла, по моторам, по оборудованию.

– Хорошо. Подготовьте список.

– А где мои жена и сын?

– Не беспокойтесь – все они теперь дома.

Берия обманул Туполева, не сказав, что жена Туполева была тоже арестована спустя неделю после ареста мужа, в даче показаний на мужа решительно отказалась, чем помогла Андрею Николаевичу. Ее выпустили из тюрьмы только в ноябре 1939 года.

«Список… Как бы не ошибиться, – мучительно думал Туполев. – Люди могут быть на свободе, а я – в список и сюда, в Бутырку. Надо расспросить всех тех, кто рядом».

Тогда-то Туполев и начал «собирать» список: Леонид Кербер из архангельских лесов; будущий конструктор ракет Сергей Королев с Колымы, с прииска Мальдак; Юлий Румер из Мариинских лагерей, физик и математик, специалист по расчетам; Юрий Крутков – член-корреспондент, энциклопедист, разбиравшийся в большинстве точных наук, – из лагеря из-под Канска, где он был уборщиком в казарме уголовников…

После тюремных и лагерных нар зэки увидели в спальне дощатого барака кровати с чистыми простынями, вилки и ножи в столовой, печи-голландки, возле которых можно греться.

И Андрей Николаевич, еще до ареста «заряженный» на новый пикирующий бомбардировщик, начиненный бомбами в 500–1000 килограммов весом, развивающий скорость 600–650 км/час, грозу танков, бетонированных укреплений, подземных командных пунктов, железнодорожных узлов и аэродромов, мысленно «строил» свою скоростную машину; он придаст ей самую современную форму с тонким длинным фюзеляжем, хищным, устремленным вперед носом, «спрятанными» заподлицо кабинами летчика и штурмана, с плавными, «зализанными» местами стыковок крыльев с центропланом. Туполев «заболел» своей машиной и, хотя еще ныли спина и ноги от долгих, непрерывных стояний, еще не сошли отеки ступней, везде, где бы он ни находился, думал о новом бомбардировщике, рисуя огрызком карандаша на клочках бумаги то контуры самолета, то «упаковку» моторов в крылья, то рассчитывая площадь хвостового оперения.

Снова встреча с Берия.

– Товарищ Сталин считает, что нужно строить четырехмоторный дальний пикирующий бомбардировщик ПБ, – начал Берия.

– Есть же дальний бомбардировщик ТБ-7. Четырехмоторный. Его нужно запускать в серию. Стране, Красной Армии нужен настоящий пикирующий бомбардировщик для точного бомбометания объектов фронта. Скоростной. Чтобы мог уходить от истребителей.

– Не зарывайтесь, Туполев! – прикрикнул Берия. – Товарищ Сталин лучше вас знает, какие нужны самолеты, а какие нет!

«Ишь распустился! – Берия зыркнул по одутловатому, крупному лицу Туполева. – Колыму захотел увидеть. Увидишь, Туполев, если будешь перечить. Вон конструкторов сколько – два барака! Да, это так. Но у Туполева машины какие! Припугнуть и достаточно».

– Я поговорю с товарищем Сталиным.

«Через два дня Берия вызвал меня к себе – я был в курсе всех дел группы Туполева – и сказал:

– Съезди в Болшево, посмотри, как там дела. Порадуй Туполева: пусть подготовит свои предложения для доклада. Напомни, Арчил, о сроках. Пусть торопятся.

Я впервые ехал в Болшево, не раз слышал от хозяина об Особом техническом бюро и, не скрывая, скажу, робел перед встречей с Андреем Николаевичем. Знал, что он может «отбрить», накричать. Но это Туполев!