– Максим здесь ни при чем, – заверяет меня Настя. – Я не предупредила его, что вернусь с работы пораньше.

– Что-то случилось?

– Нет, все в порядке, – произносит Настя, пытаясь натянуть на симпатичное лицо подобие улыбки.

Получается, честно говоря, не очень. Её глаза красные от слёз, веки чуть припухли.

– Послушай, Насть, я могу сейчас позвонить Олесе Протасовой и выяснить, что произошло у вас в коллективе, но давай лучше ты расскажешь мне всё сама?

На лице девушки проскальзывает заметный испуг. Никак не получается у меня с ней помягче. Зелёные глазищи с длинными черными ресницами несколько раз подряд моргают, глядя на меня. Настя закусывает нижнюю губу и дает себе несколько секунд на размышления. Девочка наверняка чувствует, что я не шучу. Если её обидел не Макс, значит кто-то на работе, в коллективе.  

– Меня уволили сегодня, – вновь опускает глаза вниз и всхлипывает.

– За что? – хмурюсь. – Насколько я знаю, беременных увольнять нельзя.

– Я не была трудоустроена официально, – произносит негромко Настя. – Поэтому меня можно.

– Хм, значит уволили. Заработную плату хоть выплатили?

Настя отрицательно мотает головой и сильнее кутается в пушистый шарф. На руках те же самые дурацкие варежки с цветочками, которые делают её ещё на несколько лет младше, чем она есть. Из автомобиля уверенной походкой выходит Алла. Я узнаю её повадки хищницы: чуть прищуренные оценивающие глаза, соблазнительные покачивания бедрами, надменный взгляд. Она часто делает так, когда видит на своей территории чужачку. Разница только в том, что Настя беременна от моего сына, да и самой Алле, я не принадлежу. И мы оба хорошо об этом знаем.

– Артур, ты скоро? Я уже заждалась! – звучит капризный голос. – Здравствуйте, девушка, – уже обращается к Насте.

– Здравствуйте.

Я достаю из кармана связку ключей и протягиваю её Алле. Обычно она ведёт себя деликатнее, без проявлений ревности и собственничества. Возможно, после сегодняшней стычки я ещё раз обговорю и ограничу наши с ней отношения.

– Поднимайся в квартиру и закажи ужин.

Алла не спорит – ещё раз смотрит на смущенную Настю и проходит мимо нас, цокая по вычищенным ступеням каблуками.

– Кажется, ты замерзла, – произношу, оглядывая дрожащую Настю. – Давай поговорим у тебя в квартире?

***

Я очень сильно злюсь, когда понимаю, что работа в ресторане была важна для девушки. Негодую, когда понимаю, что причина увольнения – сущий пустяк и только лишь повод избавиться от беременной сотрудницы. Она рассказывает мне обо всём сбивчиво, немного волнуясь, поэтому, когда Настя уходит в спальню, чтобы переодеться, я достаю мобильный и набираю номер Олеси. Она узнает меня сразу же. Молча выслушивает претензии и долго напряженно молчит.

– Приедешь к девочке лично и попросишь вернуться на работу, – говорю в трубку негромко. – Скажешь, что была не права, что сожалеешь о содеянном. Официально трудоустроишь, с полным соцпакетом.

– Поняла тебя, Артур, – отвечает Олеся, тяжело вздохнув.

– Если Настя захочет простить тебя и вернуться, то поставь её в щадящий для беременной график. Часа три, не больше. Без тяжестей, ночных смен и капризных клиентов.

Мы ещё несколько минут оговариваем условия, с которыми бывшая жена Протасова беспрекословно соглашается. А всё потому, что знает – со мной шутить не стоит и мои угрозы насчёт налоговой и трудовой инспекции не просто угрозы. Если она надумает меня ослушаться, они перейдут в активные действия.

Настя возвращается в комнату, когда я кладу трубку. В последний момент успеваю набрать сообщение Максу, в котором прошу заехать ко мне сегодня, чтобы поговорить.