Отец Глеба вчера разрешил мне сменить метод передвижения по дому, ведь после коляски приходится девочкам полы перемывать по нескольку раз, а нашим беременным мадам нельзя напрягаться в их положении. Это уже Глеб запретил.

Последние остатки оптимизма я теряю, войдя в свою комнату, где застаю сестёр Громовых с моим ноутбуком на коленках. И с таким выражением лиц, которое обещает мне адовые несколько часов жизни.

— Д-девочки? — натягиваю лыбу. — Вы нашли ноутбук Тимура? Он его у меня оставил вчера и…

— Да-да, оставил, — подтверждает друг, но, поймав взгляд жены, тушуется и делает шаг назад.

Трус! А ещё друг называется…

— Какой у меня, однако, хороший братик! Как он меня любит, — притворно сладко поёт моя голубка, и я понимаю, что попался. — Ставит как пароль не имя своей жены, будущих детей… Моё имя. Вот ведь настоящая семейная любовь!

— Он очень тебя любит.

Мне кранты. Она мне сейчас этим ноутбуком очередное сотрясение устроит.

Но, может, тогда память вся вернётся?

— Давид! — восклицает она и подскакивает на ноги. — Ты за дуру меня держишь?!

— Нет, просто…

— Просто тебе наплевать на своё здоровье! — кричит Алёна. — Наплевать, что врачи запретили тебе сидеть в гаджетах.

Мара, прижавшись к стене, медленно двигается на выход. Кажется, не только я понимаю, что сейчас будет кровь и мясо.

— Алёна, пойми…

— Ничего не хочу понимать! — не даёт и слова сказать. — Я ради тебя тут на цыпочках хожу. Всё делаю, чтобы ты вспомнил. Даже не ору на тебя. На себя вообще не похожа, а ты элементарно ради своей памяти не можешь пожертвовать ноутбуком.

— Я…

— Ты безответственный идиот! — не может успокоиться она. — Который ничего не ценит вокруг себя! Если ты не помнишь меня, если тебе наплевать на меня, если тебе всё равно на детей, которых я ношу под своим сердцем, если тебе начхать на моё здоровье и мои нервы, так чего ты не пощадишь дядю Эльдара, который к тебе каждый день сюда мотается и помогает здоровье поправить? Тебе его не жалко? Он, может, и не стар, но он врач! А они, на минуточку, несколько дней могут не спать из-за больных! Из-за операций! Его не жалко?!

— Я пытаюсь вспомнить! И мне для этого нужен ноутбук! — прерываю её громко, устав от того, что она меня будто школьника отчитывает. — И мне не наплевать на тебя и на Эльдара!

— А по тебе и не скажешь! Начхать на всё!

— Не начхать!

— Начхать! — орёт она не своим голосом. — Я терпела! Я копила! А ты…

— Идиот?

— Хуже!

— Кто может быть хуже? — с вызовом спрашиваю и костыли отбрасываю. Они весь мой образ портят.

— Ты можешь быть хуже!

— Истеричка!

— Кретин! — выпаливает она, и я, не в силах себя больше сдерживать, обхватываю рукой её талию и прижимаю к себе. — Какая же ты темпераментная, Алёна, — произношу перед тем, как поцеловать её. Жадно. Властно. Горячо.

Впервые после потери памяти касаюсь её. В голове проносятся кусочки воспоминаний, связанных с ней. С моей горячей кошечкой, которая только и умеет, что со мной ругаться и спорить.

— Кажется, у меня гормоны, Дава, — рычит она мне в губы, когда я перестаю её целовать.

— Что?

— Мне плевать, что ты меня не помнишь. Я тебя помню, — говорит она и сама тянется к моим губам, а после аккуратно в сторону кровати утягивает. — Мне надо. Очень надо. Иначе я тебя убью!

— Будет сделано, принцесса!

— Принцесса? — переспрашивает она, и я понимаю, что спалился.

— Разве я так тебя никогда не называл? — строю из себя дурачка.

— Называл! — шепчет она, а после нам становится вовсе не до разговоров.

Кажется, беременность ей идёт только на пользу. С ней она стала ещё скандальнее, горячее и ненасытнее. Настоящий зверёк в теле моей голубоглазой блондинки.