- Просто поцеловал? – она толкает меня к двери.

Да, просто поцеловал.

А хотелось гораздо большего, но… не на этой кровати. Вот только, кажется, мне больше ничего не обломится.

- Уймись, я и сам ухожу, - разворачиваюсь, и выхожу в коридор.

Не нужно было приходить.

Но этот ребенок…

Захожу в выделенную мне комнату, которую бы разгромить, сжечь эти невыразительные портьеры, выбросить бежево-серое белье, на которое без уныния смотреть невозможно.

Что и кому я пытаюсь доказать, торча здесь?

Телефон, оставленный на комоде, вибрирует, и я беру его в руки.

Регина.

- Да.

- Мне ждать тебя? Приедешь? – низким, блюзовым голосом интересуется Регина. – Нужно обсудить пресс-конференцию, не забыл?

- И ради этого мне ехать к тебе в отель?

Она смеется, и отвечает с придыханием:

- Ну хочешь, я сама приеду? Раз уж ты такой ленивый мальчик.

- Приезжай, - валюсь на кровать, и называю адрес.

- Буду минут через десять… дорогой, - Регина привычно флиртует, и флирт ее на грани допустимого.

Она и правда является быстро: одетая уже в другое платье, но в такое-же красное, в каком была в зале – ее любимый цвет.

Красивая, манящая, и на все готовая женщина.

Наверное, это именно то, что мне сейчас нужно.

- Пошли, - у порога беру ее за руку, намереваясь сразу отвести к себе, но Регина шутливо качает головой.

- Не так быстро. Сначала мы и правда обсудим пресс-конференцию, - она оглядывается по сторонам, и кивает: - А ты у нас, оказывается, богатый мальчик. Не знала. И с этим могут быть проблемы.

- Какие проблемы?

- Твой имидж – простой парень с улицы, всего добившийся сам. А не сынок богатых родителей, которого в одно место с рождения целовали, - Регина оставляет свои намеки, и правда принимается за работу: - Но я сообщу пиарщикам. Итак, скоро фотосессия, и… что у тебя на лице?

- Кошка расцарапала, - усмехаюсь. – Да какая разница? Я – не балерина, а боксер, и вряд ли от меня ждут смазливой мордашки.

- Ошибаешься. На билбордах, на разворотах журналов ты должен привлекать, а не отталкивать. Лицо хоть побереги, - указывает она, и фыркает: - Кошка, ну да. Это та ромашка, которую ты притащил на тренировку? Кто она тебе?

Говорить с Региной о Вике язык не поворачивается.

Не должен, и все тут. А значит…

- Все разговоры потом, - хватаю Регину за ладонь, и тяну из кресла. – Раз уж приехала – идем.

- Как скажешь, дорогой, как скажешь, - улыбается она полными губами, и поднимается вслед за мной на второй этаж.

ВИКА

В животе урчит, голова кружится от голода. И я, как бы мне не хотелось остаться в своей спальне, иду к лестнице, ведущей на второй этаж.

На кухню, хоть бутерброд себе сделаю.

И слышу голоса: мужской – Ратмира, и женский. Жеманный, с легкой хрипотцой. Будто француженка какая-то разговаривает.

Красивый голос. Наверное, сирены именно такими голосами и завлекают мужчин: не звенящими колокольчиками, а бархатным контральто на грани допустимого.

Или даже за гранью.

Разворачиваюсь и, стараясь не шуметь, иду обратно к себе. Почему-то становится обидно: он ведь ко мне приходил, целовал… а затем притащил непонятно кого к нам.

Девушку какую-то.

Неужели нельзя было в отеле встретиться? И не вынуждать меня сидеть в своей комнате, как в камере?

Не смогу я мимо них пройти, и сделать вид, что меня это не трогает.

Сейчас Ратмир ради приличий выслушает рассказы этой девушки, угостит ее выпивкой, а затем отведет наверх. И утром я столкнусь с ней, одетой в мужскую рубашку и со следами близости на теле.

Ну уж нет! Видеть это я не готова, и если нужно – из собственного дома уйду.

- Теть Ань, - после пятого гудка она берет трубку, и я тараторю: - Можно я к тебе приеду? Не помешаю?