Знакомый перезванивает довольно быстро и диктует мне адрес.

Катрин совсем недалеко.

Хорошо, что её не отвезли в другой город.

Смотрю на наручные часы: сегодня встретиться у нас не выйдет, но вот завтра я уже могу увидеть её… И не только увидеть. Забрать к себе. Мысль обжигает и ползёт по венам яркими толчками. Фантазия разыгрывается, и вот я уже представляю, как Катрин окажется рядом со мной.

Нет…

В моей постели ей уже нет места, как и в моей душе, но я придумаю что-то изощрённее, чтобы показать, чего она лишилась, и что могла бы получить, согласись ещё тогда встать на мою сторону.

Раз уж сегодня встретиться с Катрин не выйдет, мне следует поднять все свои связи. Завтра я хочу любой ценой забрать её из тюрьмы. Мне плевать на приговор, который ей вынесли. Как снимать это постановление, я придумаю позже, а пока… Устрою маленькой кошечке побег из клетки. Конечно, мы его тщательно обсудим с полицейскими, какое-то время Катя даже продолжит числиться заключённой. И только мне одному будет доступна правда.

Улыбка освещает лицо.

Выгляжу, как маньяк, наверное, но я так счастлив сейчас, что не передать словами.

Я уже и не думал, что у меня появится шанс отомстить Паше, но судьба та ещё коварная дама с длинными щупальцами. Вон как здорово всё устроила, что мне даже стараться особо не пришлось.

4. Глава 3. Катя

- Золоторева, поднимайся! – злым голосом рычит надзирательница.

Её голос резонирует, ударяется эхом о стены камеры. Моя соседка морщится от недовольства, отворачивается к стене и ворчит, что из-за меня прервала такой хороший сон. Но я-то здесь при чём?

Встаю и медленно бреду к открывшейся двери клетки.

Состояние оставляет желать лучшего.

Тошнота накатывает, а приторный запах парфюма надзирательницы щекочет носовые пазухи, и я едва сдерживаюсь, чтобы не попрощаться с остатками ужина, оставшимися в желудке. Если там что-то осталось. Едой здесь не балуют.

- Что случилось? – спрашиваю пересохшим, едва двигающимся языком.

Хочется пить.

Губы растрескались и ужасно болят. В уголке справа запёкшаяся кровь после вчерашней встречи с той, что считает себя главной. Меня не били, но толкнули знатно, я ударилась об угол стола в столовой. Такое себе знакомство с остальными. Соседка шепнула, что могу и в душе «случайно» поскользнуться, если кому-то что-то не понравится. Пыточная какая-то! Если хочешь выжить в тюрьме – угождай тем, кто занял место «вожака стаи». Или займи его сам. Только для последнего я точно не приспособлена, да и для первого тоже. Никогда не плясала под чью-то дудочку. Надеюсь, Вадим откликнется на мою мольбу о помощи и вытащит меня отсюда.

- Пришли к тебе гости, - морщит губы надзирательница.

Сердце бешено колотится, а уголёк надежды разгорается в самое настоящее пламя. Неужели Кирьянову так скоро передали записку, и он пришёл, чтобы забрать меня? Кажется, что в это мгновение я получаю глоток живительной влаги. Я не иду, а буквально лечу следом за надзирательницей, но стоит войти в комнату для встреч – как уж они тут называются, не имею и малейшего представления, - как от радости не остаётся и следа.

Павел.

Какого лешего он сюда заявился?

Отвращение заполоняет каждую клеточку моей истерзанной души, и я уже хочу развернуться, сбежать, только бы не видеть его, но надзирательница смеривает ледяным взглядом, фыркает что-то и запирает за собой дверь, уведомив, что у нас не больше пятнадцати минут.

- Катя! – бросается ко мне Павел, но я отшатываюсь от него.

Предатель!

Как он посмел заявиться сюда?

Ещё и говорит таким жалобным голосом, словно он ничего плохого не сделал.