Кажется, мои слова производят нужный эффект, потому что женщина поджимает губы, ведёт плечом и вроде как собирается согласиться, но покидает палату, так ничего не ответив мне.

- Проклятие!

Ругаюсь себе под нос, откидываюсь на подушку и закрываю глаза.

Это оказалось куда сложнее, чем я думала.

Но мне нельзя рожать в тюрьме. Какое будущее ждет ребёнка? Смогу ли я выносить здорового малыша и родить здесь без надлежащего врачебного ухода?

Меня трясёт от мысли, что после рождения Павел заберёт малыша и вырастит в нём ненависть к матери. Нет-нет! Так всё попросту не может закончиться.

- На вот, пиши скорее, да только не вздумай чего противозаконного указать в своей писюльке. Я перечитаю и только тогда решу, буду ли передавать записку адресату. А кому передать-то нужно? – быстро говорит врач, войдя в палату. Она нервно протягивает мне ручку и лист бумаги, который я разрываю на две части.

- Кирьянову Вадиму. Я н-напишу адрес. Спасибо вам большое.

Хватаю ручку трясущимися пальцами и пишу едва разборчивым почерком.

«Вадим, мне нужна твоя помощь, а тебе – моя. Я знаю больше, чем говорила однажды, ты был прав. Прошу тебя, помоги мне выбраться из тюрьмы, и я окажусь полезной для тебя. Катрин Золоторева».

Вроде бы я ничего о мести не написала, поэтому забраковать моё послание женщина не сможет. Надеюсь, она передаст его Вадиму, а он сумеет вытащить меня. Поймёт ли он, что именно я хотела передать в этой записке? Остаётся надеяться, что да.

На втором клочке бумаги пишу адрес.

- Передайте это ему, а когда он поможет мне доказать невиновность, я щедро вознагражу вас. Только, молю, не выбрасывайте эту записку. Это вопрос жизни и смерти.

Женщина прячет обе бумажки в карман, хмыкает, что она с преступниками не связывается вообще-то, а меня считает именно такой, и всё-таки сделает всё возможное.

Время тянется ужасно медленно, но вот уже полицейские входят в палату, застёгивают на моих запястьях наручники и ведут меня к машине.

Найдёт ли меня Кирьянов?

Получит ли моё послание?

Я знаю, что выйти на меня ему не составит труда, если он захочет этого. Наверняка меня он не может терпеть точно так же, как и моего мужа. В своё время Павел нажил себе немало врагов, но я понятия не имею, к кому ещё можно обратиться. Больше всего он боится именно Кирьянова, и на эту точку я должна надавить.

Вадима муж называл дьяволом во плоти, радовался, что сумел переиграть некогда лучшего друга, а теперь заклятого врага. Кирьянов безжалостен, он не спускает с рук и обиды, и мне приходится рассчитывать на эту сторону его характера, надеясь, что он поможет мне хотя бы выбраться отсюда.

Паша всё рассчитал, но даже предположить не мог, что упёк за решётку беременную жену, которая вернётся за своим. И тогда меня уже ничто не сможет остановить.

- Шевели ногами, не вышагивай, как по подиуму! – толкает меня в спину полицейский.

Резко оборачиваюсь в его сторону и смериваю презрительным взглядом. Ведёт себя так, словно я ему хвост отдавила. Что они за звери такие? Почему настолько ожесточённые? Наверное, мне следует благодарить небеса за то, что прохожу не по статье за убийство? Тогда они вообще растерзали бы меня?

- А куколка ничего такая. Жаль, что уже покидает нас, - останавливается рядом с нами мужчина в форме.

Те двое, что вели меня, тут же отдают честь. Он выше по званию? Да и без того видно холёный весь, красивый, ручки явно не испачканы. Вот только на безымянном пальце правой руки блестит обручальное кольцо, и на меня накатывает волна отвращения.

Мужчина окидывает меня липким взглядом, а я ныряю в машину, на которой меня доставят в новую обитель, только бы не оставаться дольше рядом.