— Давным-давно жила девушка по имени Сванвид — Белая Лебедь, о красоте которой ходят легенды, — проговорил Ивар. — Халльдор хочет назвать тебя в память об этой девушке, потому что ты так же красива. И еще потому, что твое словенское имя ему трудно выговорить.

Еще никто не называл Зорянку красивой и не дарил ей цветастых бус. Она была на три лета моложе сестры, проводившей свою семнадцатую зиму, и парни, приходившие звать на посиделки Весну, в ее сторону не смотрели. Потому-то теперь от нахлынувшей радости она не нашла, что ответить, только прижала подарок к груди, словно испугавшись, что отберут.

— Вот что, — поразмыслив, решил Ивар. — Плохо, когда невеста и жених не понимают друг друга. Халльдор будет приходить по вечерам, чтобы научить тебя и твоих подруг языку северян. А ты, Сванвид, и ты, Фрейдис, будете учить Халльдора говорить по-словенски. И польза всем и забава.

— Что ты задумала, глупая? — напустилась на сестренку Весна, едва мужчины ушли. — От счастья отказываться! А если силой возьмет или другую найдет, посговорчивее?

— Она не глупа, а хитра не по годам, — вступилась за Зорянку Долгождана. — И если выйдет по её, ты останешься с нами на острове.

.

Обида похожа на болезнь тем, что редко проходит в одночасье. Но Ормульв хёвдинг уже спустя самое малое время мог спокойно вспоминать о словенской ведунье и говорить о ней с конунгом и его побратимом. Как-то он сказал Эйвинду:

— Я слышал, у Барди приболела жена, но он не захотел отвести ее к Йорунн.

— Почему? — спросил конунг. — Барди сам решил сделаться знахарем и лечить женские хвори?

— Люди не доверяют чужеземной ведунье. Боятся, что она наведет порчу, исподволь станет колдовать, чтобы причинить зло. В ее ларце видели ядовитые зелья, потому никто не решится выпить приготовленный ею отвар. А после нашего с Асбьерном спора начали поговаривать, будто ведунья может убить одним лишь прикосновением. Сам подумай, захочет ли кто-нибудь ее помощи? Доверит ли ей свою жизнь или жизни родных?

— Если бы зло отравило душу Йорунн, Хравн увидел бы это, — ответил Эйвинд.

— Хравн — древний старик, он уже не различает, кто хороший человек, а кто нет, — возразил хёвдинг. — Но я беспокоюсь не о нем, а о девчонке. Молва крепнет и очень скоро может обернуться бедой. Страх заставит забыть даже то, что она под твоей защитой.

Конунг задумался. А потом сказал Ормульву:

— Спасибо, что предупредил. Я знаю, что нужно делать.

.

После того как Долгождана получила новое имя, медноволосая Лив перестала поглядывать на нее свысока. Помогать не помогала, но и не цеплялась больше, видя, что с тяжелой работой девушка справляется лучше других. А от внимательных глаз Долгожданы не укрылось то, что Лив, едва завидев Асбьерна, делает все, чтобы он поглядел на нее. Но ярл словно забыл о ее существовании. Казалось, встань она на его пути — и то не заметит, мимо пройдет.

— Скажи, Фрейдис, — спросила однажды Лив, подсев к Долгождане, чистившей рыбу, — для чего Асбьерн оставил тебя здесь? Хочет отдать одному из своих людей или, может, для себя сберегает?

— Это вряд ли, — ответила Долгождана. — Он со мной разговаривал, но ни к чему не принуждал.

— Ему и принуждать не надо, — усмехнулась Лив. — Сама по доброй воле к нему побежишь.

— С чего это вдруг?

— С того, что ярл и его люди — чужеземцы. Унн говорила, будто род Асбьерна от самих альвов идет. А-а, ты же не знаешь… У них на родине в лесах живут альвы — колдуны и колдуньи. Им под силу взглядом зачаровать человека, лишить его воли. Ярл так красив и удачлив потому, что в его жилах течет альвийская кровь. Вот только ему надолго никто не нужен: возьмет свое и забудет, едва наскучишь.