– Даже не думайте! – строго сказала она. – Сегодня мы будем завтракать в ресторане «Астор-Хауса».

– Вы с ума сошли? – испугался Иржи. – Мы же нелегальные иммигранты! Нас сразу арестуют!

– Ерунда! Дорогой отель – это последнее место, где нас будут искать.

Нина решительно направилась к стоянке рикш.

– «Астор-Хаус»! – крикнула она.

К ней сразу подбежали несколько человек.

– Сюда, мисси! Сюда, пожалуйста!

Делая вид, что ничуть не смущается, Нина забралась в коляску. Рикша, молодой парень в драном ватнике, накрыл её колени кожаной полостью.

Нина повернулась к Иржи.

– Вы со мной?

Тот стоял в нерешительности.

– Я не могу ехать на человеке!

– Только-только прибыли в Шанхай? – спросил его рикша на ломаном английском. – Ездить на людях – это хорошо! Людям надо кушать. Я приношу деньги моей семье.

Иржи махнул рукой, уселся в коляску, и они покатили по нарядной набережной.

Шанхай был залит утренним солнцем. Звенели трамваи, ревели клаксоны, стучали подковы лошадей; от уличного гама у Нины гудело в ушах.

Внезапно она заметила девушку-китаянку, которая шла странной вывороченной походкой. Потом ещё одну, и ещё… Бог ты мой, у всех у них вместо ступней были крошечные копытца, обутые в вышитые башмачки!

Нина долго думала, как правильно составить фразу по-английски, и, когда рикша остановился на перекрестке, спросила:

– Что случилось с этими женщинами? Почему у них такие маленькие ступни?

– В Китае девочкам бинтуют ноги, – отозвался рикша, утирая пот. – Нельзя, чтобы ступни росли, это некрасиво.

– Да как же «некрасиво»?! – возмутилась Нина. – Ведь ваши женщины не могут ходить по-нормальному! А бегать – тем более!

– Не надо бегать. А то жены будут от мужей сбегать.

Нина нахмурилась, вспомнив о Климе. Она собиралась поселиться в лучшей гостинице в Шанхае, а он так и остался на вонючем прогнившем корабле.

Ладно, что сделано, то сделано. Главное – самой не трусить и вести себя королевой.

Швейцар, стоявший у дверей «Астор-Хауса», крайне изумился при виде потрепанных белых господ.

– Скажите ему, что мы вернулись с охоты, – велела Нина Иржи.

Тот покосился на её истертые пуанты:

– О, да… с лебединого озера.

Помявшись, швейцар всё-таки пустил их в ярко освещённый вестибюль.

– Я уже забыла, что такое бывает! – выдохнула Нина, оглядывая мраморные полы и величественные люстры.

Не обращая внимание на онемевших носильщиков, она подошла к стойке портье.

– Вы говорите по-французски? Нам нужен номер на двоих. На месяц.

Тот растерянно хлопал глазами.

– Но это будет стоить сто пятьдесят долларов, и вы, наверное, не в состоянии…

– Вы хотите задаток?

Нина вытащила из кармана деньги, и портье окончательно растерялся.

– Нет-нет, мадам, задаток не нужен; в Шанхае все расплачиваются расписками. Мы выставим счет позже. А вы, простите, откуда прибыли?

– Из Лукоморья, – с достоинством отозвалась Нина. – Слышали про такую страну?

– Да, конечно… Приятного отдыха! Надеюсь, вам у нас понравится.

– А паспортов так и не спросили, – недоуменно проговорил Лабуда, когда они вошли в лифт.

– Белая кожа – вот наш паспорт, – сказала Нина. – Мне Клим говорил, что тут даже кредит дают под честное слово белого человека. Но, боюсь, все это скоро закончится.

Окна с витражами, ковры на полу, стены, обшитые красным деревом… Коридорный повел Нину и Иржи по галерее, обрамляющей внутренний двор. Внизу, под громадной стеклянной крышей, стояли столы с белыми скатертями и играл оркестр.

Нина остановилась, чтобы посмотреть на танцующие пары. Ого! Половина дам была с короткими прическами, а пояса на их платьях были завязаны не на талии, а на бедрах.