Через несколько недель Серый Бобер отвязал Кичи, решив, что теперь она уже не убежит. Кичи и Белый Клык вышли на опушку леса неподалеку от поселка. Волчонок надеялся, что ему удастся убедить мать вернуться к вольной волчьей жизни. Кичи остановилась на опушке. Белый Клык попробовал завлечь ее дальше. Воля звала волчонка, и мать понимала это, но еще громче в ее ушах звучал зов огня и человека, зов, на который из всех зверей откликается только волк и дикая собака.

Постояв несколько минут, Кичи повернулась и медленно, рысцой побежала обратно в поселок. Белому Клыку ничего не оставалось, как последовать за ней.

Дни шли за днями. Кичи и Белый Клык все время были вместе. Волчонок был доволен, и ему казалось, что безмятежное существование будет продол жаться вечно. Однако идиллия скоро кончилась.

Серый Бобер задолжал Орлиному Глазу. Тот уходил на лето охотиться вверх по реке Маккензи на Большое Невольничье озеро. Отрез красной ткани, шкуру медведя, двадцать патронов и Кичи пришлось отдать в уплату долга. Орлиный Глаз погрузил пожитки в свою пирогу, крепко привязал Кичи и стал прощаться с Серым Бобром.

Волчонок заволновался, Кичи завыла. Орлиный Глаз крепко привязал ее ремнем. Пирога отчалила. Белый Клык прыгнул в воду и поплыл за лодкой, не обращая внимания на крики Серого Бобра. Боязнь разлуки с матерью оказался сильнее страха перед гневом человека.

Но боги привыкли, чтобы им повиновались. Рассерженный Серый Бобер спустил на воду свою пирогу и поплыл вдогонку за Белым Клыком. Он быстро настиг беглеца, схватил его левой рукой, а правой избил от души.

Волчонку никогда не было так больно, и, защищаясь, он вцепился зубами в ногу человека, обутую в мокасин.

Гнев Серого Бобра обрушился на него с новой силой. Хозяин бросил Белого Клыка на дно пироги и принялся бить тяжелым веслом. Когда пирога причалила к берегу, на теле волчонка не осталось ни одного живого места.

Серый Бобер швырнул Белого Клыка на берег. Тот со всего размаху грохнулся боком о землю. Дрожа всем телом, Белый Клык поднялся на лапы и заскулил.

Лип-Лип наблюдал за всем происходящим с безопасного расстояния. Едва Белый Клык встал, Лип-Лип бросился вперед, сшиб его с ног и впился в шею волчонка зубами. Белый Клык был слишком слаб, чтобы защищаться. Неожиданно Серый Бобер ударил Лип-Липа ногой так, что тот взлетел высоко в воздух и шлепнулся на землю далеко от Белого Клыка.

Человек снова доказал свою справедливость, и Белый Клык, несмотря на боль и страх, не мог не почувствовать признательность к нему. Волчонок послушно поплелся за Серым Бобром через весь поселок к его вигваму.

Так он признал в Сером Бобре своего хозяина и главного бога, которому отныне стал служить верой и правдой.

Серый Бобер ни разу не погладил и не приласкал Белого Клыка. Тем не менее, его тяжелый кулак, его справедливость, его могущество, даже его немногословность и угрюмость пробудили в сердце молодого волка некое подобие привязанности.

Среди обитателей поселка Белый Клык чувствовал себя чужаком. Все молодые собаки следовали примеру Лип-Липа и, сбиваясь в стаю, нападали на волчонка и издевались над ним. Между собаками и Белым Клыком существовало какое-то различие. Они чуяли в нем другую породу и испытывали к нему инстинктивную ненависть. Многих из них Белый Клык легко одолел бы один на один, но такого случая ему не выпадало. Начало любой драки служило сигналом для молодых собак. Они сбегались со всего поселка и дружно набрасывались на Белого Клыка.

Белый Клык научился двум важным вещам: отбиваться от нескольких противников одновременно и, имея дело с одним врагом, наносить ему как можно больше ран в кратчайший срок. Никому не удавалось сбить волчонка с ног, и это умение впоследствии сослужило волку хорошую службу.