Дело в том, что от волнения Белоснежка раскраснелась точно так же, как алели шелка ее платья. Критически оглядывая себя со всех сторон, она почему-то подумала, что ее нижняя губа выпячивается, просто набухает на глазах, и тоже приобретает пылающий огненный оттенок, как и платье.

— Как верблюд, — в отчаянии шептала она, пытаясь прижать пальцами ненавистную губу, чтобы та казалась поменьше. — Ну, почему у меня не аккуратный маленький ротик, а разбухший вареник с вишней?!

Белоснежка, конечно, была очень строга к себе. У нее были совершенно очаровательные алые губы, чувственные и яркие. Обычно у Белоснежки не было претензий к своему рту. Но именно сегодня губы показались ей невероятно, недопустимо большими, и она так и сяк пыталась умять их.

Но от этих манипуляций они краснели еще больше, и даже стали глянцевыми, совсем как лепестки пресловутого гибискуса.

Поэтому Белоснежка решила втянуть нижнюю губу и слегка прихватить ее зубами, чтобы та казалась меньше. С четвертого раза ей это удалось.

А еще она наивно и широко распахнула глаза, чтобы придать себе милый и заинтересованный вид.

Вышло вполне себе неплохо.

Но, уже спускаясь к гостям, на верхних ступенях лестницы, у нее от волнения подвернулась нога в алой туфельке на высоченном каблуке.

Нет, Белоснежка не упала.

Этого только не хватало.

Но от потрясения она ахнула и выпустила губу из зубов, и выражение глаз, конечно, поменялось.

Губу она торопливо втянула обратно, но без зеркала, сами понимаете, приличный вид придать себе не получилось…

— У нее такое лицо, будто она идет убивать! — ахнула Королева, всплеснув руками. — Ну что за дитя такое непослушное! Зачем все эти гримасы?!

— Может, у нее живот прихватило? — строил догадки гном. — Ух, мой дядюшка и рожи строил, когда у него в кишках крутило! А как уж пердел…

Королева уничтожающе посмотрела на него.

— Давайте обойдемся без ваших шокирующих подробностей! — холодно велела она. — От чего у нее должно крутить живот, если она не ела несколько дней?! Смотрите, смотрите, — Королева всхлипнула, — отказалась от ее любимых яблочных штруделей! Ну, как такое может быть?! Бедняжке необходимо поесть хоть что-нибудь, не то она лишится сил и упадет в обморок!

— Богиню надо спасать, — решительно и отважно произнес гном. — Иду на тар-р-ран!

И он, вывернувшись из цепких рук Королевы, бросился к столам, как солдат на вражеские окопы.

У отсутствия аппетита у Белоснежки было вполне понятное объяснение. И это вовсе не волнение. От волнения она готова была съесть целого запечённого поросёночка с яблоком во рту.

Но один только взгляд в сторону Анри тотчас убил всякие порывы съесть что-либо вообще. Белоснежка прикусила свою губу еще сильнее, чуть не до крови, с ненавистью вытаращив глаза на объект своей ненависти и… обожания.

Анри, красивый до невозможности, прогуливался по садовым дорожкам.

Он не был разодет в пух и прах, как другие молодые люди. Те все просто утопали в кружевах, блистали всякими булавками для шелковых галстуков и алмазными пуговицами.

На Анри же был наряд очень сдержанный, темный сюртук, белая сорочка, черный галстук, серый жилет, расшитый шелком, и горчичного цвета бриджи. Но в этой сдержанности Белоснежка увидела особую, тонкую элегантность и вкус.

Рядом с ним, семеня крохотными ножками, вышагивала Мирабелла, уцепившись за локоть принца.

— Волочится за ним, как щука! — ругнулась Белоснежка, сжимая руки в кулаки, и снова со злостью закусила губу, отчего та приобрела насыщенный ало-пурпурный цвет.

И это было так.

Мирабелла с видом победительницы висела на Анри, заглядывая в его лицо влюбленными глазами, и щебетала что-то невероятно соблазнительным голосом.