Слава богу, что квасить перестал. Потому что судьба уготовила ему тяжкое испытание, которое пьяному не пройти.

Лихой мотоциклист обгонял по встречке старенький «Жигуль», неторопливую пенсионерскую «четверку», просевшую на задние колеса из-за груза картошки. Обгонял к тому же на повороте. Обгонял, рискуя не только своей жизнью, но и двумя душами: мотоцикл был тяжелый, «Иж» с коляской, такие не редкость в деревнях и маленьких городках.

Ринат даже не успел нажать на педаль тормоза, как из-за поворота выскочило ЭТО и на полной скорости влетело ему под колеса.

Вряд ли уместно описывать в деталях, что было дальше. И без натуралистических подробностей тошно.

Формально Ринат Тимурович мог быть обвинен в смерти, как написано в законе, «двух и более лиц». Однако девять сидевших в салоне шоферов четко указали следователю, что в данной ситуации Ринат ничего сделать не мог. Фактически о него просто ударились, шансов избежать трагедии у водителя автобуса не было.

Эту же версию подтвердила автотехническая экспертиза. Автобус, кстати, оказался, несмотря на возраст, исправен. И крайне уместным было то, что Ринат предыдущим вечером ничего не пил, иначе все стало бы для него гораздо хуже.

Хотя, если уж совсем честно, то не выпил он потому, что мама, Далия, встала на пороге и сказала сыну: «Только через мой труп». Ринат, у которого присутствовали и деньги, и желание выпить, обернулся было в поисках помощи от такого же постоянно страждущего отца. Но увидел лишь его почти безжизненное тело: Тимуру Рифатовичу хватило ранее принятого, чтобы на несколько часов покинуть постылую реальность.

В тот вечер Ринат здорово разозлился на мать, лишившую его желанного удовольствия. Зато, когда закрывали уголовное дело ввиду отсутствия состава преступления, был ей несказанно благодарен. Его и так преследовали ночные кошмары. На мотоцикле убилось целое семейство: отец, мать и маленькая девочка. А если бы он еще и знал, что виновен в их смерти, – то как после этого жить?

Даже поначалу перестал пить. Через месяц после трагедии, правда, вновь стал пропускать по стаканчику. Но уже не столь напористо, как прежде. Вполне в рамках терпимого для уральского городка.

Наверное, настала пора и про городок, основанный еще Петром, рассказать. А чтобы он не был безымянным, назовем его Белогорск и поместим, скажем, в Башкирию.

Некоторые отвязные путешественники, побывавшие и на Тянь-Шане, и в Тибете, считают Уральские горы чуть ли не холмами.

Это не так.

Вообще не так.

Это горы – настоящие. И не только на севере, где жизнь – испытание. Но и на юге Урала.

Нет, конечно, здесь властвует Красота.

Величественные вершины (полтора-два километра – разве не величие по сравнению с даже двухметровым человеком?) по несколько раз в году меняли цвет. Да что там в году: они и за сутки могли из синих стать зелеными, а то и черными. Белыми, кстати, тоже могли: некоторые кряжи имели меловое происхождение.

Леса были такими, что не только заблудиться можно, но и на медведя нарваться.

Дороги то круто задирались вверх, то чуть не отвесно падали вниз. Не надо никаких Эверестов, чтобы на спуске захватило дух. Для тех, у кого отказали тормоза, предусматривались специальные гравийные ловушки.

Впрочем, водителей большегрузов больше волновали подъемы: мощности двигателей не хватало, особенно в соответствующую погоду. Чтобы уменьшить предательское проскальзывание колес, по обочинам горных трасс расставляли красные ящики с песком. Ну а лопата имелась у любого нормального шофера.

Съедешь же (или въедешь) наконец на ровное место – тоже не зевай. Ударит снегопад – в долине вполне можно потерять дорогу. Это летом непонятно, зачем вдоль трассы воткнуты высокие шесты с красными тряпками на концах. А зимой очень даже понятно: кроме них ничего в метели и не увидишь.