Протяжный стон, с которым уже отлетевшая душа вынуждена была вернуться в только что покинутое тело, заставил кровь захолодеть в жилах. Завоняло, как на бойне. С шумом только что убитый человек поднялся. Оставляя за собой кровавые отпечатки, мёртвый друид подошёл к замку, на мгновение замер, а потом рывком переломил дужку, выжимая из себя остатки силы. И упал, теперь навсегда, грудой безжизненной плоти.

– Можешь открывать глаза.

Рианон боялась, что Саломе испугается, завизжит – но девушка даже не побледнела. Радостно захлопала в ладоши:

– Госпожа! У вас получилось! – вздрогнула, но решительно продолжила: – Госпожа, дальше первой пойду я. У вас кинжал, а я не умею драться. Если заметят и схватят, лучше меня. А вы убежите и приведёте сюда инквизиторов.

Рианон уважительно поклонилась храброй девушке. И непроизвольно потёрла грудь, где поселилась непривычная, сосущая пустота. Потом ответила:

– Обещаю, мы выберемся отсюда только вместе.

Рианон осторожно выглянула в главный коридор. Убедилась, что, осматривая туннели первый раз, она, к сожалению, не ошиблась. Выход отсюда был только один – и в жертвенный зал. Зато факелы с той стороны не горели: змеи любят темноту, потому ритуалы проводятся обязательно при минимальном освещении. Рианон шепнула:

– Что бы ни случилось – молчи.

Взяла Саломе за руку и повела за собой.

Чем ближе они продвигались к выходу, тем сильнее были слышны выкрики друидов. У самого поворота в зал Рианон заранее ненадолго зажмурила глаза, чтобы привыкли к темноте. И выглянула. Зал оказался большим, не меньше полутора сотен ступней в диаметре. В центре алтарь: за толпой голых, одетых лишь в маски мужиков ничего не видно, но инквизитор знала – там большая плита чёрного камня. Высотой до пояса. Именно на ней приносят подношения Нечистому змею. Жертва ещё жива, в толпе шевеление: на глазах ищейки один из мужиков встал в полный рост и спрыгнул с алтаря, а его место тут же заняли два других. Сектанты замолкли, потом отчётливо послышался мучительный стон-всхлип, дальше толпа опять взревела… Рианон ткнула Саломе в плечо, показала на второй выход с другой стороны, и вдоль стены по дуге обе девушки поспешили туда.

Они успели заскочить в коридор, когда их заметили. Поздно! Рианон подхватила из кольца на стене факел и ткнула им в свисавший с потолка запальный шнур. Пропитанный маслом и селитрой, он занялся мгновенно. Пламя лихо побежало от фонаря к фонарю на потолке и стенах жертвенного зала – их приготовили освещать завершение церемонии. Сейчас фонари вспыхнули ярким светом, ослепили всех. Рианон заранее наметила для себя один из боковых коридоров – туда вело больше всего следов. Ухватила Саломе за руку и помчалась вперёд.

Сколько они так бежали, Рианон не поняла. В какой-то момент силы её покинули, сердце зашлось в бешеном ритме, лёгкие запылали. Пришлось остановиться передохнуть. И заодно попробовать понять, где они оказались.

Эта часть подземелья явно была обжита куда меньше. Фонарей не видно, пахло сыростью и плесенью, вдалеке гулко капала вода. Но было довольно светло: потолок флуоресцировал слабым жёлтым светом. Девушки неторопливо пошли вперёд. И чем дальше, тем яснее становилось, что и эта часть лабиринта – дело рук человеческих. То там, то здесь на стенах попадались остатки фресок или росписей. Старые рисунки почти совсем стёрты или испорчены трещинами, заросли грязью. Ищейка присмотрелась к одной из картин: человек стоял на цветах, в руках держал скипетр и какое-то блюдо, вокруг головы – что-то вроде сияния святых на иконах, только с солнечными лучами. Провела ладонью: в гладкой стене в камне когда-то выдолбили бороздки, заполнили красками. Потому картина и выдержала испытание столетиями.