Саломе перестала всхлипывать, закусила губу и испуганно спросила:

– Что значит «мученический», госпожа? Что они с нами сделают?

Ищейка равнодушно произнесла:

– Что сейчас происходит с этой дурой, рассказать могу. Сначала – танец змеи. Ты – голая, на алтаре. Вокруг – дрессированные змеи, делают вид, что хотят укусить. В определённом ритме. Ты уворачиваешься от одной, прыгаешь в сторону, а там уже следующая. Со стороны и в самом деле выглядит как танец. Недолго, меньше одной лепты. Легко выдержишь. А когда пройдёшь «очищение», тебя разложат на алтаре и начнут насиловать. Сначала все по очереди, потом сразу вдвоём и втроём. Пока не сдохнешь.

Саломе побелела, из глаз покатились градом крупные слёзы. Рианон закончила:

– И не надейся, что потеряешь сознание. Та дрянь, которую они влили перед началом ритуала – не даст. Будешь чувствовать всё до конца. Сколько их там? Человек тридцать, не меньше.

Саломе затряслась, сиплым опустошённым голосом зашептала:

– Господи, спаси и сохрани.

– Тихо. Господь обычно помогает тем, кто и сам не впадает в грех лени и уныния. Поняла? А ты молодец, сумела устоять перед искушением. Потому тебе Господь обязательно придёт на помощь.

Саломе часто закивала.

– Хорошо. Тогда выполняй всё, что я скажу, – в это время барабаны смолкли, и донёсся приглушённый расстоянием рёв нескольких десятков мужских глоток. – Ну что, началось? Дура – жилистая, полчаса, самое меньшее, у нас есть.

Тем временем охранник скинул капюшон. Сторожил девушек совсем молодой парень самого простецкого вида. Сердце у Рианон ёкнуло. Повезло! Наиболее удачный вариант, неофит. Таких ещё называют «слуга двух господ». Друиды часто заманивали в секту обещанием: можно и к ним на собрания ходить, и церковь посещать, молиться. Тогда тебе будут покровительствовать сразу два бога, а в спорной ситуации ты сможешь выбирать правила поведения из той священной книги, которая сейчас тебе самая выгодная. Балбес наверняка ещё не забыл вбитых в детстве христианских проповедей о том, что хорошо и плохо. А сейчас вдобавок завидует товарищам, развлекающимся на алтаре.

Рианон обратилась к пареньку клейким, медоточивым, томным голосом:

– Они там развлекаются, а мы тут сидим, – поставила ступню на лежак так, чтобы ткань платья медленно поползла, открывая сначала не прикрытую чулками кожу лодыжки, потом обнажила колено. – Иди сюда, мальчик.

Видно было, как парень заворожённым взглядом прилип к девушке, заколебался. В уголке рта потекла ниточка слюны. Чтобы его подтолкнуть, Рианон неторопливо расшнуровала завязки платья, приспустила плечи, чтобы ткань освободила сначала одну грудь, потом вторую. Чуть повернулась наполовину в профиль и сладостно заворковала:

– Ну, иди же ко мне, я хочу тебя.

Несколько мгновений парень колебался, потом всё же приказ «охранять и только» взял верх над похотью. Охранник не стал отвечать, поправил кинжал, чтобы ножны оказались на животе – так лучше видно. С самым грозным видом, на какой был способен. посмотрел на Рианон. Но взгляд по-прежнему так и прилип к девушкам: сообразительная Саломе всё поняла, и тоже подыграла. Вслед за ищейкой расстегнула платье и обнажилась до пояса.

– Не хочешь? Жаль. Ну, тогда мы сами, вдвоём, – ехидно поддела: – А ты смотри и завидуй.

Рианон положила ладони Саломе себе на грудь, томно застонала. Потом резко повернулась так, чтобы оказаться к парню спиной, и издала губами звук, будто девушки взасос поцеловались. Саломе покраснела, и испуганно негромко затараторила:

– Что вы делаете, госпожа? Это грех, это страшный грех, когда мужчина с мужчиной или женщина с женщиной…