– Заплачет рыбачка, упав ничком… – заорали дуэтом у меня за спиной Щелчков и общественное животное Тимофей Петрович.

– Эй, потише там! – крикнул я, и они заткнулись.

Я жестами показал Сопелкиной, что надо повернуть банку, чтобы был виден рот.

Соседка в ответ на это по-щучьи выпучила глаза и постучала кулаком по стеклу. Из щели между шеей и краем банки просачивалось глухое бульканье: что-то она мне говорила. Я сделал пару полушагов вперёд, но всё равно ничего не понял.

Тогда осторожно, не выпуская из виду соседкин тапок (а вдруг лягнёт?), я стал подходить к Сопелкиной. Она ждала меня, руки в боки. Сквозь стеклянный намордник поверх надписи «Огурцы маринованные» смотрели два её круглых глаза. Когда я был уже почти рядом, соседка выбросила руки вперёд, ухватила меня за плечи и резко притянула к себе. Затем откинула назад голову, подмигнула мне хохочущим левым глазом и опустила свою голову на мою.

Конец ознакомительного фрагмента.