Дядя Леша за два года ничуть не изменился, такой же статный и поджарый. Только седина покрыла голову, свидетельствуя о прошедших годах.

- Ну здравствуй, племяшка!

Его глаза горели от возбуждения, свидетельствуя об охваченном его безумстве, а руки слегка потрясывались.

- Где девочка? - взревел он, когда закрыл за собой дверь. - Куда ее дела?

- Дядя…

Испуганно пискнула, едва он приблизился и влепил мне увесистую пощечину. Удар был такой силой, что перелетела через кровать и ударилась головой об стену. Боль была настолько сильной, что на доли секунды потеряла и зрение, и слух. Не успела опомниться, как через минуту дядя навис надо мной, словно разъярённый бык.

- Где твоя сестра? – по слогам он задал мне вопрос.

Краем глаза заметила в его руке тяжелый кожаный ремень с металлической бляхой.

- Где? – взревел он в оскале и замахнулся.

- Дядя, нет!

Успела только прикрыть голову, как жесткий удар металлической бляхи прошелся по бедру, распарывая плоть до самых мышц. Одним ударом он не успокоился. Еще череда ударов попадала на спину, руки, бедра и даже голову. Почувствовала, как сквозь пальцы начала сочиться кровь, заливая лицо.

Громко рыдала, кричала от боли и умоляла его остановиться. Но его безумство не имело конца и края. Он бил, выплескивая на меня всю злость и ярость за свой провал. За что? За что он так со мной?

Смогла увернуться и забиться под кровать, словно маленькая собачонка. Сидела там, дрожа от боли и безысходности. Дядя видимо успокоился, отбросив окровавленный ремень, уселся прямо на стол и закурил.

- Если в течении недели ты не скажешь мне, где твоя сестренка, я сам найду ее и в назидание убью на твоих глазах, - спокойным голосом проговорил он это мне и вышел, заперев за собой дверь.

Я пролежала под кроватью довольно продолжительное время, не в силах вылезти из мнимого убежища. Тишину комнаты нарушали только мой плачь и тикание настенных часов. Отлежавшись немного, я выползла из-под кровати, оставляя за собой кровавый след.

«Черт, так и помереть можно!»

С трудом удалось разорвать простынь на множество длинных полосок и перебинтовать таким образом раны. После ухода дяди обо мне как будто забыли. Никто не приходил и не нарушал моего невольного уединения. Только на следующее утро в окошко двери выставили миску с непонятной кашей и кружку чая.

«В нашей стране даже заключенные питаются лучше», - подумала я, но кашу и чай все же взяла. Силы мне еще понадобятся. Вряд ли дядя сможет найти сестренку, раз в течении двух лет не смог найти меня.

Три дня меня никто не трогал и не беспокоил. Те раны, которые успел нанести мне дядя, почти зажили, оставляя после себя белесые шрамы. Но и они скоро исчезнут, как не единожды бывало до этого случая.

В комнате, в которой меня заперли, стояла маленькая раковина и унитаз, скрытый за ширмой. Смогла смыть с себя запекшуюся кровь и промыть волосы. Одежду удалось простирнуть, но кровавые разводы на ней все же остались. Плевать, главное, чтобы не было запаха.

Я уже морально готовилась к смерти, но на четвертый день произошло то, что спасло меня и помогло сбежать из плена. Утром я услышала, как на улице началась стрельба, а потом топот ног и рев зверей затопило здание. Скулеж и рычание то ли собак, то ли волков был настолько сильным, что пришлось в испуге прикрыть руками уши. Именно в этот момент мою дверь открыли я увидела высокого полуголого человека.

- Кто ты? Как тут оказалась? – спросил он меня, выпуская на свободу.

- Меня похитили из дома, - призналась ему, удерживая на себе порванную от ремня одежду.