Я с детства жила среди всяких чуднЫх существ. Поговаривают, что моим отцом был сам лесной царь. А мама, я просто в этом уверена, самая настоящая лесная мавка. Наверное поэтому, я могла бросить один взгляд  на самое  незаметное растение, и тотчас понять, как его применить, с какими  еще травами соединить. Могла ими вылечить, а могла и покалечить. А еще  мои родители наградили меня способностью зажигать огни и придавать им самую различную форму. Они могли как рассеять темноту, так и обогреть в лютую стужу. Могли небольшой костер зажечь. Особого вреда живым существам принести они не могли – силы во мне огненной было не много. Но отпугнуть – пожалуйста. Живя  в одиночестве в лесу, мне не раз приходилось прогонять таким образом незадачливых кавалеров.

Но только не в этот раз. Я понятия не имела, кем является  этот мужчина, что за силой он обладает. То, что моя слабая магия для него   сущий пустяк, я уже поняла.  Как и то,  что он способен парализовать мою волю, тело, магию.

 Строить из себя героиню было бы крайне глупо. Я не смогу одолеть его ни физической, ни какой другой силой.

Ну что ж, попробуем пустить в дело женские штучки. Я всхлипнула, когда он положил мне руку на колено. А когда сжал его, зашипела и попыталась отодвинуться.

Мучитель замер и молча смотрел на "персиковую" тряпицу, которой я пыталась от него укрыться.

Легонько потянул ее на себя, чуть настойчивей. А потом попросту  отодвинул ее. Я и сама удивилась – на коленях красовались багряные ссадины.

Он что-то пробормотал на тарабарском. Наверное, ругательство. Вот-вот, ирод, любуйся тем, что ты наделал. Ай, да Викимара. Нужно будет ее отблагодарить за "услужливость".

Поглощенная своими мыслями , я пропустила тот момент, когда он все же выдернул из моих рук остатки платья. Прикрывая руками грудь и свое женское сокровище, я выставила все остальное на показ. 

Насильник присвистнул. Змий раскрыл капюшон и засипел что-то. Опять тарабарское наречие.

Мужчина осторожно дотронулся до моего бока, а я непроизвольно выгнулась и ойкнула. Печет и саднит.

Снова тарабарский язык.   А я всхлипнула. Еще раз. И вот уже одинокая  слеза  бежит по щеке. Он отпрянул от меня, как от огня.

- Только не плачь! Повелитель убьет меня,  убьет, - бормотал он, поспешно надевая  брюки.

- Кастрирует, - подлила я масла в огонь.

Что-то слабо мне верилось, что какой-то там повелитель так близко к сердцу примет мои слезы. Но раз уж  мой мучитель так этого опасается, почему бы не воспользоваться этим фактом?

Он бросил на меня быстрый подозрительный взгляд. Я охнула и потерла бок. Замер и прищурился.  Так, Велма,  не переигрывай. Я снова прикинулась несчастной, убитой происходящим  мышкой.

Подхватив в руки свою рубаху, он направился ко мне. Протянул ее мне.

- Отвернитесь.

Губы искривила ухмылка. Жаль, не сработало. Судя по всему, жалости ко мне у него не было. Но  увидев слезы, забеспокоился. Попробую еще разочек. Нижняя губа у меня задрожала, глаза увлажнились.

- Тихо, тихо, - вдруг встрепенулся он. -  Я отворачиваюсь.

 О как! Значит ,не любит слезы.

Я натянула на себя его одежду. В этот самый момент , тонкий лист бумаги, выроненный им не так давно, был подхвачен его ногой и приземлился возле меня.  Он подошел ко мне и поднял меня с колен.  Мужчина был такого высокого роста, что его рубаха  доставала мне до середины икры.  А затем он подхватил меня на руки и понес. Не понимаю, как так случилось, но оброненное им письмо оказалось у меня в руке, а затем было спрятано более надежно – в рукаве.  В моем положении нужно хвататься за любую соломинку. А уж за письмо, так напугавшее насильника, и подавно.