- Почему вы со мной это делаете? Назовите хотя бы ваше имя!

 Опускает меня на белую мохнатую шкуру у едва тлеющего камина  и начинает расстегивать  свою рубашку.

Я действовала на автомате. Щелкнули пальчики, испуганный разум послал приказ.  Две голубые молнии полетели в него. Не долетев совсем чуть-чуть, зашипели, завертелись и, увеличиваясь в размере и меняя цвет, полетели обратно. В меня.  Вспышка.

Ослепительный свет поймал меня в свои сети, словно я была не человек, а мошка, попавшая в янтарь и застывшая там навеки. Свет огненным пузырем мерцал вокруг меня, хищно трещал. Я чувствовала жар, исходящий от прозрачных стенок.

Да кто же ты такой?!

Пока я изнывала от страха, он продолжал раздеваться.  Ухмылка не сходила с его лица. Казалось, мой страх возбуждает его. Брюки отброшены прочь мускулистой ногой.

Шаг вперед. Ступня его дотронулась до пузыря и тот , лопнув, выбросил в воздух сноп ярких искр. Я закричала, развернулась на живот и на четвереньках попыталась уползти.

С хохотом дергает меня за ногу и тянет к себе. Безобразная юбка задирается и наползает мне на голову, мешая видеть, дышать, сковывая руки.

Подтягивает меня за живот, приподнимает зад и ставит на колени. Ору от страха и от боли – на разбитых о камень в ванной коленях невозможно без слез стоять.

- М-м-м-м, нравится, да?- мычит и руки ползут по счесанным мочалкой бедрам, бокам, опускаются на грудь.

Я кручусь и охаю в его руках, словно уж. Свежие ссадины пекут неимоверно.

- Ты ж смотри, какая горячая!

Идиот, мне больно!

Рвет на мне платье и переворачивает на спину. Придавив своим телом, целует. Дотрагивается руками до лица, задевает разбитый нос.

Мычу от резкой боли, от боли же  подгибаются колени. Удар. Ой, попала! Теперь скрючивается он, бодая своим лбом мой и без того пострадавший нос.

Под мой громкий крик и его стон, тихо скрипнула открывающаяся дверь.

- Хозяин, простите. Срочное послание от повелителя, - старый слуга, старательно отворачиваясь от наших обнаженных тел, протягивает сложенный вчетверо лист бумаги.

- Пшел вон, - насильник выхватывает из рук старика письмо , и прихрамывая,  идет к окну. Со злостью дернув  занавесь, срывает ее с карниза. Яркий дневной свет врывается в комнату, рассеивая тени.

Меня бьет крупная дрожь. Не передать словами, как я рада приходу слуги! Прикрываясь остатками платья, я забиваюсь в угол.

- Ч-ч-черт, - мужчина запускает руку в волосы, и озадаченно поворачивается ко мне.  Его мужское достоинство безжизненно и спокойно.

Проходит секунда, вторая, и я вдруг понимаю, что живу.  Дышу.  Да и боль ушла, осталось лишь легкое жжение – обжигающее, горячее.

Мучитель вглядывается в строки, затем поворачивается ко мне. Озабоченность на его лице сменяется недоумением. Удивлением. Глаза  округляются, одна бровь ползет вверх. Письмо выпадает из его рук и он идет ко мне.

В этот раз злости в нем не было. А что-то другое было – такое, отчего в груди вдруг стало теплее и сердце странно защемило.

Жалость? Сочувствие?  С чего бы это? Не верю!

6. Глава 6. Мои слезы

-Черт, черт, черт, - бормочет он и опускается возле меня на колени. – Что же я так не аккуратно? Болит?

Он проводит костяшками пальцев по скуле, осторожно пробует пальцем основание носа.

Кажется, он решил, что это его рук дело? Я вовсе не собираюсь рубить правду-матку, не буду его разубеждать. Пусть угрызения совести его погрызут немного. Во-о-он, как губы кусает.

- Кааасстрирую, - шипит татуха, вдруг проявившаяся на его коже. Наверное, только страх помешал  мне еще раньше  заметить, что сегодня его тело было чисто, без единого рисунка. И вот на тебе, змий проявился. Что за чертовщина происходит?