Раздавшийся за деревьями цокот копыт прервал мои размышления. Я едва успела отскочить в сторону, когда крупный черный жеребец выскочил на полянку. Он встал на дыбы просто надо мной, гневно размахивая страшными копытами и закусывая удила. Прижавшись спиной к дереву, к которому я отскочила, я со страхом ждала , когда же этого скакуна успокоит его, а по совместительству и мой, хозяин.

"А он чертовски хорош собой",  - успела подумать я, - "даже несмотря на покрывающие его скулы черные чешуйки".

Совладав со своим конем, он сверлил меня недовольным взглядом. Какого же они цвета?  Его глаза? И чем это он вдруг недоволен? Это меня, а не его чуть не затоптали копыта его жеребца.

Он молча протянул мне руку. Подхватив свою корзинку, я медленно подошла, все еще опасаясь. Даже не знаю, кого из них я больше побаивалась – коня или мужчину.

Протянула руку в ответ и, вскрикнув от боли, взлетела в воздух. Едва не вырвав мне руку, он усадил меня впереди себя, к нему передом, а к лесу задом.

- Ты забыла договор? Ты не должна убегать, - не сказал, а выплюнул слова.

- Я вовсе не убегала. Я всего лишь цветов  для чая собрала.

Но, кажется, ему по фиг были мои оправдания, он просто хотел порычать на меня.  А глаза у него черные! Черные, как ночь, с золотой каемочкой. Какие  знакомые глаза. Я их  уже точно где-то видела. И если бы не стремительно надвигающиеся на меня его губы, может и вспомнила бы их.

Запустив руку мне в шевелюру, притянул к себе навстречу. Ну вот. Кажется, и травка пригодилась.

Его губы оказались очень мягкими. Чего не скажешь о жалящем языке, ворвавшемся в мой рот и бесцеремонно там безобразничавшем.

Я совсем забыла, глядя в эти бездонные глаза, что во время поцелуя можно дышать не только ртом, но и носом. Когда перед глазами заплясали звездочки, он оставил мои губы в покое.

- Никогда больше без спроса не уходи.

И все. Больше никаких объяснений. Так он меня поцеловал или наказал своим поцелуем? Он развернул коня и поскакал в обратную сторону. Отпустил мои волосы , но прижимал меня к себе,  обхватив рукой вокруг талии и больно расплющив мое лицо и корзинку о свою грудь.

Остановившись, спрыгнул на землю возле шатра и снял меня с коня. Вот в таком потрепанном виде я и предстала перед испуганной мадам в ярком платье и безобразной шляпке в виде башни. Да еще и с воткнутым в нее пером. Из какого мира она вывалилась, эта мадам?

Она стояла перед моим шатром, переминаясь с ноги на ногу. На щеках ее горели два красных пятна. Позади нее стояли несколько девушек  в более скромных нарядах, обложившиеся увесистыми сундуками.

Слуги, еще не так давно сновавшие вокруг, куда-то испарились.

- Сесиль, займитесь-ка этой особой. К вечеру она нужна мне живая и невредимая.

 Мадам стала кланяться перед нами, скукожив губки бабочкой.

- Что вы хотите, чтобы мы с девушкой сделали, мой господин?

- Вы знаете мой вкус, - отрезал он, опять запрыгивая в седло. – Но вот это  не трогайте.

Он дернул меня за локон.

Завихрился впереди портал, в который он вместе с конем и сиганул. А на прощание сказал, подмигнув мне:

- Не скучай, Велма. Я скоро за тобой приду.

Так знакомо это прозвучало. Я все пыталась вспомнить, почему эта фраза показалась мне такой знакомой?

 Мадам же, подхватив меня за локоток, уже тащила меня в шатер. За нами пыхтели ее помощницы, тащившие на своих спинах сундуки.

В крыше шатра зияла огромная дыра, позволявшая дневному свету осветить  даже самый темный уголок моего убежища. Только сейчас я смогла  в подробностях рассмотреть его. Впрочем, смотреть было не на что. Пол, покрытый шкурами диковинных животных да возвышение , устланное такими же шкурами. Только сверху моя постель была еще покрыта шелковыми простынями.  Вот и все. Ах, да . И кувшин с водой и пузатая чашка стояли на пеньке с вырезанным на нем искусным мастером дракончиком.  Ага, чтобы я не забывала, для кого и для чего здесь нахожусь. Правда, обижаться на своего дракона у меня пока не было причин. Несмотря на тяжелое предчувствие  и его сегодняшнее хмурое настроение, он, все же, меня не обижал.