Выбор он сделает. Как в магазине, блин.

— Имеешь, Антон. Ты на все имеешь право, и с Леной спать тоже, железные трусы с ключиком я на тебя надевать не стану. Просто после этого мне твой «выбор» будет неинтересен, даже если он будет в мою пользу.

— Очень категорично. Терпеть не могу, когда меня принуждают, Маша, — Антон недобро взглянул на меня.

Я рассмеялась. Боже, он и правда на папу похож. Тот тоже всюду видел желание ограничить его, принудить, сделать за него выбор. Это либо общая мужская черта, либо проф. деформация — не ясно, но эта черта характера в хозяйстве очень неудобна.

— А я тебя принуждаю? Вроде, нет, — подарила я Антону улыбку. — Можешь вообще послать меня к чертовой матери, и сделаем вид, что ничего не произошло. И поверь — страдать, отцу жаловаться или Лене твоей я не стану. Я просто обозначила, что после определенных… хмм, телодвижений с другой женщиной, ко мне можно не приходить. В остальном можешь себя не ограничивать.

— Ясно, — процедил Антон сквозь зубы, — и сколько у меня времени на «подумать»?

— Хоть сколько. Хотя, желательно не затягивай до пенсионного возраста, ладно? А то у меня на молодость планы имеются, и планы эти весьма пикантного характера.

— Паясничаешь? Укоротить бы тебе язычок, — Антон тихо рассмеялся, еще сильнее натянув чертов ремень.

— Пока что ты на мой язычок никаких прав не имеешь, — мягко отстранила его руку, и отстегнула ремень, чтобы не задохнуться ненароком. — Да и потом, если перестанешь бояться и решишься поступок, мой язычок тебе пригодится. Поверь.

— Где же ты этого нахваталась, девочка? Смелые разговоры ведешь, — Антон придвинул меня ближе к себе.

— Тебе не нравятся такие разговоры? Предпочитаешь тургеневских барышень, да? — я не выдержала, потянулась к его открытому вороту, и провела ноготком по его шее.

Вкусный мужик. И пахнет как надо, и выглядит — вау, а уж целуется как! Так, что ноги подгибаются. Даже сейчас, после не самого приятного осознания, что он будет выбирать между мной и Леной, я хотела бы забраться к нему на колени, в волосы его зарыться и целоваться. Всю ночь. Можно и не только целоваться.

— Хочешь узнать о моих предпочтениях?

— Было бы неплохо.

— Люблю, когда женщина не вмешивается в мои дела. Не ставит мне ультиматумы, не пилит, — Антон внимательно на меня смотрел, перечисляя свои хотелки. — Предпочитаю мягких, покладистых, умеющих себя вести. Хозяйственных. Взрослых по уму.

— Из всего перечисленного я — хозяйственная, и только. Я могу и вмешиваться в чужие дела, и ставить ультиматумы, и пилить… и все остальное, — пожала я плечами, и убрала ладонь от мужской шеи. — Такие дела, Антон. Я далеко не твой идеал.

Я говорила мягко, но злилась все сильнее, и сильнее.

Все же, это и правда раздражает — то, что Антон будет выбирать. Не я буду выбирать между ним и еще каким-нибудь классным мужиком, а он. Может, домой зайдем и он достанет блокнотик, откроет его и разделит лист на две колонки, в которые выпишет наши с Леной плюсы и минусы. Я так в школе выбирала с кем на выпускной пойти — тоже выбор делала.

Можно ли быть влюбленной в мужчину и мечтать влепить ему пощечину? Ответ — да, можно.

— Что, Антон, выбор уже можно не делать, да? Не подхожу? — прервала я паузу.

— Не подходишь. И я тебе не подхожу, это очевидно.

— По критериям?

— Потому что Иван Денисович тебя мне доверил не для этого, Маша, — поморщился Антон, и потер лицо ладонями. — Он не поймет, не примет. Юная ты для меня, девчонка совсем, а я уже далеко не гибкий мальчик, которому интересно просто за руки держаться.