Ее белые ровные зубы, крупные, как у коня или американки, блестели, щеки полыхали натуральным румянцем. Она вся налита здоровьем: ширококостная и широколицая, с толстыми руками, широкая в бедрах, с двумя крупными, как дыни, слегка растопыренными грудями.
Сергей и боты быстро начали перегружать бутылки с шампанским из тележки на стол. С десяток бутылок оказалось в ведерках со льдом, да еще два этажа в тележке заполнены всякими блюдами в посудинах с толстыми металлическими стенками. Я тоже подумал невольно, что надо иметь здоровье, чтобы допереть эту тележку, ведь сюда асфальтовой дорожки нет, тащила через кусты…
Такие румяные да краснощекие остались разве что, по моему представлению, только в дальних деревнях, где все на молоке натуральном, без всяких примесей и добавок, сливках, сметане, морковке со своего огорода, что не знает химических удобрений, и на покусанных червяками яблоках, что как знак качества: мол, ядохимикатами не пропитано.
Я ел шашлыки, натужно общался, даже раскупоривал коньяк, хотя сам не пил. Шампанское открывать не пытался, у меня выплескивается даже минеральная вода, но покорно резал лук, помогал нанизывать на железные прутья скользкие ломти красного мяса. И хотя у Конона хватает персонала, я уже заметил, кроме Нюрки, еще и садовника, еще пару каких-то работающих персонажей, но у полуинтеллигентов почему-то считается ну просто счастьем самим долго и нудно возиться с кухней, особенно когда это вот так примитивно, по-пещерному: открытый огонь, дым и чад, подгорелое мясо…
Ко мне присматривались, я заметил. В первую очередь местные боты: Иван, Гриць. Даже Антон покинул будку дежурного и присоединился к веселью. У всех троих полувеселье: то есть пейте и гуляйте, ребята, но помните, что вы лишь допущенные на пир генералов солдатики. По тому, что Антон даже не посматривал в сторону ворот, я понял, что больше гостей не будет. Конон общался со всеми, но с некоторыми иногда удалялся в здание. Обычно это называется «показать ковры». Что показывают женщинам – понятно, но Конон чаще прохаживался туда с мужчинами. На такого человека я инстинктивно не мог бросить даже тень гомосекства, так что наедине либо сговариваются, какой небоскреб купить в Нью-Йорке, либо какую бы еще МММ придумать…
Со стороны особняка показалась та полная девушка, которую Конон назвал Нюркой. При ходьбе она так сильно покачивала бедрами, что у меня сразу возникла ассоциация с огромным блестящим чугунным шаром, которым с крана крушат стены домов. Нюрка настолько налита здоровой силой, что ее бедра бетонную стену хоть и не прошибут с первого соприкосновения… а может, и прошибут. Вот Антон, на что слон, а уже раскрыл рот, челюсть отвисла. Можно представить, что он вытворяет с Нюркой в своем виртуальном мире…
Нюрка подошла к Конону, что-то шепнула на ухо, тот встал, провозгласил:
– Дорогие друзья!.. Светлана Васильевна, которой шашлыки противопоказаны, настаивает, чтобы мы перебрались в дом!
Гости довольно охотно, со смешками, оставляли недопитое и недоеденное, на которое сразу же накинулись стаи мух, потянулись к особняку. По их лицам и долетавшим шуточкам я понял, что неведомая Светлана Васильевна, явно хозяйка, просто ленится слезть с дивана, где у нее под подушкой очередной розовый роман с «ослиными ушами» на каждой странице.
В главном холле особняка располагался большой королевский зал. По крайней мере, королевские залы я представляю именно такими. В огромном камине, где можно жечь вековые дубы, полыхает нелепо жаркий для июня огонь. На другой стороне холла – богато накрытый стол, окруженный стульями не дешевле, чем по тыще баксов за штуку.