– У тебя чит-коды? – догадался я. – Или в clip-режиме?

Мы шли по левому аппендиксу особняка, потом Сергей отворил малоприметную дверь, оглянулся.

– Вроде мы с тобой одной жопы ягодицы, а ты слова такие непонятные говоришь… Или у тебя что-то там наверху? Правильно, какая крыша не любит быстрой езды? Но теперь поздно пятиться: взялся за зад – не говори, что не рад. Верно?

– Верно, – согласился я убито.

Он сказал довольно:

– Молодец, яйцеголовый! Сразу видно, что ты умный… Умными, к слову о птичках, мы называем всех, кто с нами соглашается…

Лестница вела вниз почти такая же широкая, добротная, я по такой сто раз бегал в модах кваки. А дальше подземный холл, оттуда ведут еще две двери. Сергей на ходу вытащил из кармана ключи.

Говорят, в советское время, когда с казнокрадством боролись, ворье строило вроде бы обшарпанные домишки, а уже внутри обделывали самыми ценными породами дерева, к тоже же под землю загоняли еще два-три этажа, где был самый-самый писк…

Здесь от чужих глаз не прятались, хотя и напоказ богатство не выставляли. Чувствуется добротность, особняк чем-то похож на самого Конона. Такой же устойчивый, крепкий, здоровый.

Сергей дверь отпер с такой легкостью, словно та вообще была не заперта. Я шагнул… и еще с порога уловил, что в этой огромной комнате главное сокровище. Здесь не просто компы, а Компы! Я не видел, что там под кожухами, но уже чуял, что все брандовское, хай-эндячье.

Еще ни к чему не прикасаясь, я обвел взглядом комнату.

– Знаешь, Сергей… Скажу честно, нравится мне это богатство. Компьютерное, ессно. Но страшновато, понимаешь?

– Понимаю, – ответил он. – Я побывал в твоей шкуре, понимаю. Под лежачий камень мы всегда успеем!

Я покосился на него удивленно. Трудно представить, что этот накачанный здоровяк владеет каким-то еще языком, кроме сленга и бородатых анекдотов.

Он понял мой взгляд, кивнул.

– Я не всегда был таким вышибалой. Два года назад я еще был неплохим офицером в… одной особой части. Словом, решай сам. Сейчас еще отказаться не поздно.

– Наверное, все-таки откажусь. Голова дороже.

Он кивнул с сочувствием.

– Ты прав. Всякому хочется дожить до старости. Хоть бедным, но до старости. А крутая жизнь всегда как с гранатой за пазухой!

Взгляд Козаровского сверлил мне спину, как остро отточенным сверлом, а Сергей разве что не держал за локоть, как заключенного. Я шел смирно, слыхивал про шаг – влево, шаг – вправо – попытка к бегству, стреляют без замены штрафом.

Конон увидел нас, Сергей явно уловил какой-то знак, я ощутил крепкие пальцы на локте. Мы остановились, Конон подошел, развел руками.

– Пусть развлекаются. Зачем им наши заботы… Ну что скажешь?

Я пожал плечами.

– Даже не знаю, что сказать…

Он поморщился.

– Говори, как есть. Мне кажется, ты, если не разбираешься в людях… как в компах, то хотя бы что-то чувствуешь. И должен понять, что мне можно… даже надо говорить правду.

А то пальцы молотком, подумал я тоскливо, но изнутри рвалось то, что остановить бывает очень трудно. Я хотел смолчать, но изнутри продралось наружу и каркнуло громко и отчетливо:

– Компы великолепные. Высшего класса!.. Только редкостный дурак покупает такие компы. Нет, даже лох в помеси с придурком. Лох, так сказать, в законе.

Сергей охнул, затаил дыхание. Взгляд его из-за спины Конона сказал, что я сам лох и что от меня останутся только рожки до ножки. Или один скелетик с ногами по щиколотку в бетоне, после того как рыбы обглодают мясо.

Конон потребовал зло:

– Почему?

Я опять изо всех сил старался смолчать, ну что мне стоит, я же не только могу смолчать, но и соврать, не моргнув глазом, но почему же сейчас из меня так и прет эта дурь…