– Всё равно найдут. – Берта крепче сжала нож, которым Тимофей на привалах резал овощи в котёл. – Я лучше тут останусь.

Она давно привыкла полагаться только на себя, после смерти матери почувствовав себя круглой сиротой. В семье её не любили, а в деревне тем более. Зло и насмешливо звали дворянкой, иногда миледи.

Берта действительно не походила ни на кого из Иванок и довольно рано поняла почему.

Эмма, пока была молодой и проворной, каждую зиму, когда в деревне работ не находилось, устраивалась поломойкой, посудомойкой или прачкой на расположенный поблизости постоялый двор. Там-то её и высмотрел кто-то из благородных постояльцев.

Берта оказалась нежданным плодом насилия, совершённого дворянином над бесправной крепостной молодой женщиной. Кем он был, её отец? Девочка редко об этом задумывалась, но явно от него ей достались чёрные как смоль волосы, тонкие черты лица, узкие ладони с длинными пальцами и ещё кое-что.

Это кое-что обнаружилось на третьей неделе после того, как Берте исполнилось тринадцать. Обзывая её дворянкой и миледи, семья и односельчане, видимо, привлекли к ней внимание Создателя, и однажды вечером, когда она возвращалась с птичника старосты, где за миску похлёбки вычистила скопившийся помёт, её тело охватил невыносимый жар. Она упала на холодную землю и долго мучилась от сильной боли, огнём терзавшей её тело до наступления полного беспамятства.

Придя в сознание только с наступлением ночи, обнаружила внутри себя яркий светильник – магический источник. В тот момент Берта не на словах, произносимых в издёвку, а в самом деле стала миледи. Таков закон – любой одарённый является дворянином.

Утром она пришла к управляющему. Королевский досмотрщик поверил девочке сразу же, такими вещами не шутят, да и быстро сообразил, почему вдруг в крепостной девчонке проснулся дар. О незаконнорожденном происхождении Берты в деревне знали все.

Управляющий вызвал к себе старосту, и тот в полдень повёз её в Фадорский монастырь Наказующих, чтобы маги обители могли убедиться в произошедшей инициации.

Наказующих все боялись настолько сильно, что даже говорили о них шёпотом и с оглядкой, но с Бертой братья-монахи оказались очень добры и приветливы, едва только лично сам настоятель, его преподобие Василий, на неё посмотрел и с улыбкой поприветствовал новую магиню.

Девочку поселили в отдельной чистой келье с мягкой постелью и жарким очагом, для которого всегда находились дрова. Выделили в помощь ей служанку Альбину, молодую женщину с круглым добрым лицом, а кормили так вкусно, что Берте казалось, будто она гостит на пиру в чертогах Создателя.

За те два месяца, что она провела в монастыре, Берта узнала много нового. Да, в обители всё выглядело немного мрачно, и вой истязаемых часто доносился из подземелий, но братья-монахи показали ей мастерские и кузни, плавильню и маслобойню и ещё много всего. С ней сразу же начали заниматься грамотой, и сейчас юная магиня знала уже больше половины букв.

Сам его преподобие Василий часто вёл с ней беседы. Объяснял, что она, конечно же, вольна самостоятельно определять свою дальнейшую судьбу, идти ли ей на службу королю, либо поступать в университет, а может, просто найти занятия по душе, но лучше будет, если Берта задумается о служении Создателю.

В мире много плохого и скверного, говорил настоятель, вокруг плетут свои козни мерзкие слуги лжепророков, еретики, тёмные культы, и чтобы тьма безбожия не накрыла наш мир, необходим острый меч веры, который рубит головы врагам Создателя.

Когда через месяц с лишним её пребывания в Фадорской обители сюда доставили распоряжение из королевской канцелярии направить магиню Берту в Рансбур ко двору, то милорд Василий оставил при ней Альбину и выделил в сопровождение Тимофея, наёмника, возвращавшегося после окончания контракта с орденом домой в столицу.