Свиток свернул, но в сумку не убрал. Скомандовал:

– Поехали.

Глава 3

Никто наблюдателем сержанта не пошлёт, да и из простых солдат выберут того, кто помоложе, остроглазого. Это я к тому рассуждаю, что шанс на наличие у вражеского соглядатая защищающего от магии амулета достоверно нулевой, такие обереги даже у унтер-офицеров редко встречаются. Так что сейчас поймаем языка, уверен на все сто. Лишь бы Эрик смог точно определить, где лазутчик скрывается, тогда поимка займёт меньше времени.

Разумеется, никто меня во главу колонны не пустит. Даже у такого уважаемого настоятеля, как я, имеются границы полномочий, и заканчиваются мои возможности отдавать приказы там, где начинаются риски для моей безопасности.

Если поначалу мне удалось Ригера под себя подмять, заставив признать мои правила выше установленных ему герцогиней Марией, то позже маркиза Агния вкупе с миледи Юлианой и приставленным ко мне лейтенантом сыска Николасом Арденом заставили бывшего опекуна вернуться к соблюдению жёстких приказов моей мачехи.

Теперь, задумай я рискнуть своими жизнью и здоровьем, сперва придётся выдержать бескомпромиссный бой с собственной охраной. И, думаю, пожалуй, это правильно. Заботятся обо мне, родные мои. Не все любят, но все ценят. Ещё бы! Я на их месте тоже за такого родственника переживал бы.

Когда наш отряд направился по дороге вниз с высотки, я ехал в первой трети колонны, прикрытый со всех сторон. Впереди бывший наёмник, справа милорд Монский, слева Ригер. Обернулся, сзади молодёжь – секретарь Сергий и новик Николас. Мой приятель весел, бодр, как обычно в походе, надут от важности, и не скажешь, что отстоял несколько часов на плацу в полной боевой выкладке.

– Дядя, а за что Ник-то был наказан? – вспомнил о своём недавнем любопытстве.

Иногда позволял себе обращаться к бывшему опекуну неформально, по-родственному. Вижу, как ему это жутко приятно, и считаю, он этого чувства вполне достоин. Ведь не просто формально выполнял приказ, душу, можно сказать, в Степа вкладывал.

– На посту у казармы вместо бдительной службы со служанками – вашей и милединой – языком болтал. И пирожное, которое они ему принесли, лопал.

У нас на районе детвора хоть и драчливая, зато дружная, особенно когда требуется дать отпор чужакам или заступиться за своего. Почему-то приятно, что друзья Степа продолжают поддерживать тёплые отношения между собой. Наверное, так и должно быть.

Непонятно только, с чего вдруг старший сержант взъелся на новика. Тут, в отличие от той армии, в которой довелось служить мне, часовые вполне могут есть, пить, разговаривать, прислоняться, принимать от кого-либо какие-нибудь предметы или передавать их, подозреваю, что разрешалось бы и курить или досылать без необходимости патрон в патронник, имейся в Паргее табак или автоматы. Вот спать да, нельзя, но Николас же бодрствовал.

– И? – посмотрел недоумённо.

– Копьё выпустил из рук, – пояснил Ригер. – Прислонил к стене. И арбалет у него при себе был опять со снятой струной. Сто раз его уже предупреждал.

А, тогда понятно. Оружие – это серьёзно. Раз тебе дали копьё, будь добр его хоть под мышкой, хоть на спине или плече держи, но в сторону не откладывай. Пожалуй, Ник ещё легко отделался. Пороть гвардейцев, в отличие от обычных солдат, нельзя, однако под арест загреметь они могут, аж до месяца содержания в узилище.

За коротким разговором доехали до поворота в густую желтизну дубровника. Люблю я пышное природы увяданье, хоть и не Александр наш Сергеевич Пушкин, и места здесь не болдинские. Скажу крамолу: тут у нас лучше. Всю жизнь мечтал пожить в мягком климате, да на Земле была не судьба. В Паргее же, что называется, нате, распишитесь.