Впереди забрезжил шанс быстро избавиться от документов. На древнем туда две ночи лета.

Вем погасил карту и спустился в кухню. Там впотьмах, стараясь не проглотить собственный язык, вгрызся в кусок свиного окорока, нашпигованного чесноком и специями. Запечённую в сырной корочке картошку хотел было подцепить общественной вилкой, но замер. Сбегал в столовую, и достал из буфета деревянный футляр. Родной столовый самоочищающийся вэй-набор из серебряных ножа, вилки и ложки привел его почти в восторг.

После сытной трапезы поднялся в свою комнату. Она оказалась нетронутой. Надо же, Дотя не выкинула его вещи из дома. Или денег не хватило на обустройство? Шуйское шмотье, хоть и дорогое, оказалось жутко неудобным. Тут его ждало разочарование. Единственно, что на него полезло из своего, так это сорочка из хлопка в рубчик, некогда болтавшаяся на нем как парус в безветрие, и исподнее белье. Сюртук оказался узким в плечах, портки коротки. Поэтому ими Вем разжился в покоях «братишек». Похоже, Коль неплохо вытянулся за эти годы. Сюртук его был ему как раз. Также он позаимствовал его кожаную сумку через плечо. Жаль ботинки ни одни не подошли. Быстро обмылся в тазу холодной водой, взятой из чана умывальника. И надел вещи. Странно. Плен напрочь выбил из него брезгливость к чужим вещам. Зато прибавил брезгливости к самим людям. Хотя врет. Желание есть личными столовыми приборами осталось неизменным.

Напоследок заглянул в хозяйскую спальню. Зачем? Изнань знает.

Возможно слова старика запали в душу. Да, он мог бы их убить сейчас. Этих двух храпящих недородственничков, позарившихся на чужое добро. Легко. Злость клокотала внутри и подстегивала. Он представил удивление и страх в их глазах, как перерезает горло сначала змее Доте, которая хотела упрятать его в пансион строгих правил. Ее стараниями он попал на проклятый корабль. А потом и борова дядюшку. Кровь на простыне, алые брызги на стене, лужа на полу и крик служки, которая по утру найдет застывшие тела. Все это ярко привиделось. Заманчиво… Авдотья во сне перевернулась на спину, и Вему в свете звезд стал виден ее округлый живот. Тетушка была на сносях.

Уходя, Вемовей притворил за собой дверь. Есть лучший кандидат для мести – главвэй Демьян Невзоров.

***
Прошка Семирек мялся в сенях, как красна девка на сватовстве. Несмотря на то, что фигурой возмужал за минувшие пять лет, домом собственным обзавелся с подачи родни, и бородку отрастил, а все еще не мог сказать прямо «нет». Из окна свежебеленой хаты слышался плач младенца и голос юной матери.

– Вем, мы же тебя искали, Святой Пятеркой клянусь. Кто-то видал, как ты в Уславске-то говорил с корабельщиком. Даже собирались в столицу за тобой рвануть.

– И чего не рванули?

Семирек опустил голову, а потом коснулся обшлагом куртки глаз.

– Прости, – гнусаво произнес.

Вемовей отступил с ледяным:

– Престань.

Прошка вздрогнул и поднял красное лицо.

– Ты не должник мне, – произнес Вем без эмоций. – Женитесь, любитесь, родитесь, ваше право. Привет нашим передавай. Хотя… лучше молчи.

Он уже понял из рассказа бывшего товарища, что все устроились неплохо, вложив накопленные средства с их вылазок кто во что. Одному ему так повезло пять лет в плену мытариться.

– Подожди! – Прошка догнал его за плетнем у вишни. Вем развернулся и по привычке не дал себя коснуться.

– Ты так изменился, – Прошка смотрел на него во все глаза, будто только сейчас увидел. – Тебя что, все же сцапали те сволочи из пансионуса, да? Это ты оттудова сбежал сейчас?

Спустя приличную паузу, Вем кивнул.