– Выходит, – подтвердил магистр. Я думаю вот что. Этот барон и впрямь из франков. Но тут не так давно ромейский император Мануил и в Италии был, и во Франции, и в Британии – везде себе подмогу искал против османов. Вот этот барон, как пить дать, к нему на службу и подался.

– Ишь ты! Да, лихой парень. – Михельс подбросил веток в огонь. – А эти в лохматых шапках откуда?

– Оттуда же! Император к себе на службу всех берет. Лишь бы умели держать оружие в руках, да против него не умышляли.

– Эти оружие держать умеют, – почтительно вздохнул пират. – Значит, он нас в Константинополь везёт. Небось, на галеры.

В голосе Гедике Михельса послышалась неизбывная тоска.

– Вот это вряд ли. – Покачал головой магистр. – Стал бы он из такой дали галерников везти. Но для чего-то мы императору понадобились.

– Слушай, – Михельс вдруг приподнялся с места. – А помнишь, три года назад мы прямо у самого Любека неф захватили? Там для этого императора меха везли. Может, он нас самолично казнить решил?

– А вот это может быть. Очень даже может быть, – магистр на миг прекратил бросать и ловить на лету еловую шишку. – Эти ромеи, они жуть, какие мстительные.

– Так, может, – Гедике наклонился к товарищу и зашептал на ухо, – может, мы того… Ребят поднимем? Охраны же сейчас почти нет. Тартары к реке ускакали. Мы как раз тихонько этого барона по голове тюкнем, чтоб он до полудня не проснулся, и по лесам в обратный путь. А то, ишь! Наобещал с три короба: не появимся мы боле на балтийских берегах! Как же, не появимся, очень даже появимся.

– Это верно. На убой идти не охота. Но и голову барону проламывать тоже нехорошо. Все ж, человеку мы жизнью обязаны.

– Если мозгами пораскинуть – мы Клаусу жизнью обязаны. А с бароном: пока едем – обязаны жизнью, а как приедем – смертью обязаны будем. А тут еще, сам подумай: у него бочонок, а в нём – пять тысяч цехинов. Отменные золотые кругляши на десять боевых кораблей. Бургомистр когда их отсчитал, небось, собственным языком подавился.

– Да. Куш изрядный, – глаза магистра семи искусств азартно блеснули. – К тому же этот самый Дюнуар говорил, что корабли для нас, стало быть и деньги, по сути, наши… Но только ж ты не переусердствуй.

– Да ладно, – оскалился Гедике Михельс, – это ж не, как там её, логика. Тут меня учить не надо. Он стянул с головы колпак и начал горстями засыпать его землёй.

– Сделаем так, что и не пискнет.

– Хорошо, давай. Я людей покуда разбужу.

– Замётано. Только пусть лежат и до сигнала не ворочаются. Там, в шатре, мы и вдвоём управимся.

Две тени скользнули в тумане мимо часового к большой палатке, разбитой посреди лагеря. Песок соснового леса глушил шаги, но, кажется почувствовав неведомых гостей, охранник бдительно повернулся на другой бок и трубно захрапел, отгоняя голодных волков.

– Надо бы меч взять, – прошептал один из заговорщиков.

– Потом, – в лад ему ответил второй. – Не ровен час, проснётся. Главное – барона оглушить. С прочими управимся.

Они неслышно прокрались в шатёр. На лежанке, укрывшись длинным походным плащом, лежал двухметровый гигант. В изголовье торчала рукоять меча. Михельс потянулся за ней, но тут же отдёрнул руку, получив увесистый тумак от приятеля.

– Нет, договорились же!

Пират со вздохом оставил оружие, размахнулся и обрушил набитый песком колпак на голову спящего.

– Вот так. И не дёрнулся.

– Где тут золото? – Сразу же засуетился Гедике. – Здесь несколько бочонков. Вот этот.

Михельс поддел крышку черешком ложки. Вспышка! Оглушительный грохот потряс шатёр. Вернее, сам шатёр сдуло, как ветром. Контуженные пираты трясли головами, пытаясь восстановить целостность восприятия окружающего мира.