С другой стороны, в современных условиях я более отчётливо понимал, насколько российское общество в иной реальности пало духом после Крымской войны. Что Александр Николаевич где-то и был вынужден действовать не совсем, как самодержавный монарх, а давать обществу иллюзию нарастающей свободы. Нет хуже для внутреннего устройства великой державы, когда её величие вызывает сомнения. Может, всё-таки Александр Николаевич был не либералом поневоле?

– Ваше Императорское Высочество! – я продемонстрировал учтивый протокольный поклон.

Само собой разумеется, что по прибытии в город, я посетил будущего российского правителя. И, к моему удивлению, был принят в доме генерал-губернатора, ныне занимаемого наследником российского престола, незамедлительно. В обычаях монархов все же немного промариновать с аудиенциями своих подданных.

– Господин Шабарин… – с лукавой улыбкой обратился ко мне Александр Николаевич. – Не чаял вас тут увидеть, но, несомненно, рад нашей встрече.

Тут же, в обеденном зале дома генерал-губернатора, я увидел и Андрея Яковлевича Фабра, а также свою маму. И тот взгляд, который я словил на себе от этой женщины, которая больше приносила мне неудобства, чем каких-то ярких и светлых чувств, был сегодня иным. Впервые я почувствовал, что мама смотрит на меня так, как умеет смотреть любая мать на своего сына. Может даже и обняла бы?

Я подошёл, поцеловал руку странным образом изменившейся женщине и вновь вернулся к наследнику престола.

– Нам нужно поговорить с вами наедине, – тон Александра Николаевича сменился, в нём появились нотки власти.

Уже через пять минут мы оказались в отдельном кабинете, который явно был занят под нужды будущего императора. Тут, на столе, было много бумаг – и все исключительно с императорскими вензелями. Мне стало понятно, что наследник российского престола перенаправил на себя ту корреспонденцию, которая отправлялась его отцу. Наверняка он это сделал не без согласия своего венценосного родителя.

И если документация, которая шла в Петербург, первоначально попадала в руки присутствующего в Одессе наследника престола, то и все письма, которые шли от командующего русской Южной армией Михаила Дмитриевича Горчакова, тоже не могли миновать рук Александра Николаевича.

– Через десять минут к нам присоединится Андрей Яковлевич. Всё же он на этих землях – в отсутствии меня или моего благословенного отца – хозяин. Но я хотел бы сперва перекинуться парой слов с вами лично… – сказал Александр Николаевич, присел в кресло за столом и пригласил меня занять место рядом.

Уже это поведение – вполне себе неплохой показатель, что особо ругать меня не будут. Иначе приглашения присесть в присутствии будущего императора не последовало бы.

– Знаете ли вы о том, что князь, генерал-фельдмаршал Горчаков написал письмо моему отцу, в котором не так чтобы и лестно отзывается о вас? – строгим тоном, будто собирался меня отчитывать, как провинившегося ребёнка, сказал Александр Николаевич.

– А самом письме знаю, но не о его содержании, – решительно ответил я.

Может быть, даже излишне решительно, так как мой тон мог быть чуточку менее вызывающим.

Между тем наследник российского престола улыбнулся.

– И про это там тоже написано. Строптивец, получивший чин генерал-майора, но не обрётший должного чинопочитания. Так оно и есть, – с усмешкой произнёс Александр Николаевич, вновь меняя тон и настрой, спросил: – Вы действительно без приказа командования совершили дерзкий рейд по болгарским землям?

– Рейд был вызван необходимостью организовать партизанское движение на болгарских землях, а также расстроить планы противника по нанесению удара по крепости Силистрия, – чётко, по-армейски, отвечал я. – Ваше высочество, это было оперативное решение, требующее сиюминутного принятия.