– Я готов поделиться. Вот, триста штук вам отдам, – Сельвин опешил.

– У меня дивизионная казна почти пуста. Чем же я расплачусь? Всё – ваш трофей. Пока у вас вышло сделать то, чего иным не под силу было, – Дмитрий Дмитриевич лукавил.

Он всем своим видом намекал, что был бы не против получить штуцеры и просто так. Я, конечно, хотел бы за них хоть что-то выручить, но винтовки не могут лежать без дела, тем более, когда такая удручающая обстановка около крепости Силистрии. Вся русская общественность считала, что к этому времени русские войска будут уже любоваться проливами из султанского дворца. Давят и на Паскевича, может это одна из причин его “ранения”, с признаками депрессии.

– Я дам вам эти штуцеры, но с одним условием… – дождавшись вопроса «каким?», я продолжил. – Это оружие не должно лежать на складе. Оно должно стрелять, стрелять часто и убивать много врагов.

– Я обещаю вам! – усмехнулся Сельвин.

Оставшееся оружие я также планировал передать, но только уже в Воронцовскую дивизию, когда посмотрю, чем она укомплектована. Воронцов более тысячи штуцеров закупал, в том числе и через меня, и в Бельгии. Так что я почти уверен, что эта дивизия будет наиболее укомплектованной, наиболее профессиональной, чем любая из тех, что сейчас находятся в Южной армии.

– У меня к вам очень серьёзный разговор, – подумав, сказал я. – А не желаете иметь под своим началом не усиленную дивизию, а почти полноценный корпус?

– Простите, я не понял. Господин Шабарин, извольте изъясниться, – хмурясь, силясь понять, что я имею в виду, спросил генерал-лейтенант.

Я объяснил. Дело в том, что и мой полк, и дивизия Воронцова, которую он собрал и словно выкинул, должны чётко вливаться в структуру Южной армии. Я не спешил этого делать по той причине, что не видел адекватных генералов, под крыло которых я мог бы забраться и творить свои дела. Примерно та же ситуация, с Воронцовской дивизией, которая должна входить в состав корпуса.

Наверное, стоило объяснять, чем может быть чревата ситуация, когда командир дивизии или командир корпуса, в состав которого войдёт мой полк или дивизия Воронцова, окажется неадекватным. Вот я почти уверен, если бы мой полк стал частью какой-то дивизии, то командующий этой дивизии непременно бы наложил руку на мои магазины, склады, возможно, даже посчитал необходимым перевооружить моих воинов во что-нибудь дедовское, может, даже с фитильными запалами.

Вот для того-то и нужен был адекватный командующий. Генерал, который не будет лезть в имущественные дела и с которым можно только согласовывать свои действия, но не подчиняться. Не то чтобы я хочу проявить какую-то независимость, самостоятельность, строптивость, нет. Как показывает практика, нынешние генералы просто не умеют воевать по-новому. Но для меня то, что для них «по-новому» – это уже давно «по-старому». Я уже знаю, как можно воевать, предвосхищая военную науку лет на пятьдесят вперёд. Мои бойцы частью научены такой войне.

– Сие я должен согласовать с командующим, – после того, как я высказал свои предложения, генерал-лейтенант Дмитрий Дмитриевич Сельвин всё же проявил некоторый скепсис.

– Генерал Дибич ещё не прибыл. Паскевич ещё не отбыл, но уже собирается. Подчиняйте мой полк и дивизию Воронцова. Чин генерал-лейтенанта вам это позволяет сделать, – сказал я, дальше улыбнулся и предложил. – Вчера вы меня угощали, сегодня хотел бы вас пригласить отобедать со мной.

– С превеликим удовольствием! – ответил мне генерал.

Рябчиков с ананасом к столу не подавали, но даже в полевых условиях я нашёл, чем удивить трёх генералов. Прежде всего, это были тушёнка, офицерский сухой паёк, сгущённое молоко. Ну и пожарили шашлыков из забитого специально по этому случаю барана.