В этот раз я не стал говорить о том, что болтун – находка для шпиона. Надеюсь, что в той компании, в которой я нахожусь, никаких шпионов уже нет. Впрочем, та информация, которую довёл до наших ушей полковник Новгородского пехотного полка, вряд ли представляет особое значение для разворачивающейся войны. Разве что сам факт: Новгородский полк отправляется на Кавказ.

– Так что уже завтра… – с глубоким вздохом огорчения сказал полковник.

В какой-то момент я даже подумал, а не переправиться ли мне подальше от Паскевича, на кавказский театр военных действий? Но, даже будучи не совсем трезвым, я размышлял о том, что на Кавказе как раз-таки всё у России должно сложиться.

Да, Сухум отдали. Но без существенных подкреплений с моря турецкий десант обречён. В Чёрном море их пока нет. Это, конечно, не значит, что они не появятся и не будут помогать туркам развивать успех на Кавказе. Но там достаточно крепостей, чтобы сдерживать натиск, да и территория не так стратегически важна для России на первом этапе войны. Если что, сбросим десант позже.

– Я отправлю вместе с вами треть от всех своих служб, – решительно сказал Пирогов.

И возражать в этом не было никакого смысла. Мы готовы совершить революцию в военно-полевой медицине. Если на Кавказ отправится две сотни сестёр милосердия, медицинских братьев, а также часть врачей – это будет правильно. В конце концов, уже вот-вот начнёт действовать школа по подготовке сестёр милосердия и медицинских братьев в Петербурге.

– Знаешь, а я иногда даже буду позволять тебе пить водку, – с задумчивым видом сказала Лиза, когда мы уже последовали совету Пирогова про «можно, но осторожно».

– А ты беспокоилась, что усну пьяным? – усмехнулся я.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – сверкнув влагой в глазах, сказала Лиза.

Я ничего не ответил. Надо… Это же моя цель – не допустить поражения России!

Лиза сползла с кровати, села на её край и стала рыдать. Гормоны шалят у любимой.

– Я вернусь, и всё будет хорошо. Ты ещё в Петербурге блистать будешь, – сказал я, приобнимая жену.

– Когда? – спросила Лиза. И я понял, о чём она.

– Неделя. Не больше. И я отправлюсь. А на тебе сын и хозяйство. Смотри, когда пришлют из Петербурга моего заместителя, чтобы он не баловал. Да и ты… Первая красавица…

– Дурак? Я же в тягости! – усмехнулась Лиза, толкнув меня кулачком.

– И только это тебя останавливает? – я скорчил рожу удивления.

– Дурак и есть… Тебя люблю…

Иван Федорович Паскевич находился на борту парохода «Прут». Он с рассвета решил еще раз рассмотреть все укрепления турок в крепости Силистрия и со стороны реки Дуная. Это нужно было сделать обязательно уже потому, что с другой стороны так и не получилось охватить даже не крепость, а целый укрепленный район.

Генерал-фельдмаршал был раздражен. Он понимал, что взять Силистрию будет крайне сложно, если вовсе возможно. Только если отрезать крепость полностью от снабжения, тогда да, шансы есть. Но рядом с крепостью и внутри нее находилось войско, сопоставимое русскому, по крайней мере, по количеству. Да и по качеству, выучке и вооружению турки в этой войне не сильно уступали.

Французы и англичане, несмотря на то, что больше уделяли внимания собственному перевооружению, смогли и туркам подкинуть новых винтовок и старых гладкоствольных ружей. А вот российская армия оказалась дутой, пузырем, который, если и не лопнул, то стенки у него крайне тонки, того и гляди, что катастрофа случится.

– Что скажете, Михаил Дмитриевич? – обратился Паскевич к сопровождавшему его Горчакову.