Остаток дня Гуров провел в усадьбе. Он неторопливо прохаживался по парку и беседовал со встречавшимися ему по дороге обитателями «Аркадии». Так, встретив садовника Вишнякова, он повел разговор вначале об устройстве парка, о месте в нем разных кустов и деревьев. Потом, как бы невзначай, перевел разговор на те кусты, возле которых позавчера садовник слышал разговор управляющего с поваром. Особенно Гурова интересовала та часть подслушанного садовником разговора, в которой повар отвечал на упреки управляющего и обещал «все заплатить».

Выспросив все досконально, сыщик развернулся и двинулся к дому. Здесь, на лужайке перед домом, он встретил повара Петриченко. Тот как раз отдыхал после приготовления обеда: сидел на скамейке и курил. Гуров подсел к нему и стал расспрашивать – но не про позавчерашний разговор с управляющим, а про вчерашний вечер, когда повар вот так же курил на скамейке. Выяснилось, что Петриченко помнит этот момент. Помнит и то, как из дома выглянул водитель Сергей, они перекинулись парой фраз, после чего водитель снова скрылся в доме, и больше в тот вечер Алексей его не видел.

Поговорил Гуров и с охранником Глушаковым. На этот раз сыщика интересовало не свидание с Татьяной, а данные охранником показания насчет подозрительного человека, которого он якобы видел в углу парка. Сначала Глушаков упорно утверждал, что подозрительный незнакомец действительно был. Но, припертый к стене вопросами Гурова, в конце концов, признался, что никакого подозрительного типа в углу парка не было, что он его выдумал, чтобы скрыть факт своего свидания с Татьяной.

Затем Гуров беседовал с водителем Жилкиным. Теперь его интересовала та часть рассказа водителя о его свидании с Настей, когда он, уже после встречи с девушкой, выбежал в гостиную и не увидел в ней неизвестного, который подслушивал их разговор.

– А не могло быть так, – спросил Гуров, – что этот человек, который тебя подслушивал, вбежал на второй этаж и спрятался там за углом? Но ни в одну комнату не вошел – потому что ему там нечего было делать, потому что это не Кривулин и не Татьяна?

– Да, наверное, могло, – подумав, ответил водитель. – Я ведь наверх не поднимался. А там есть такой закуток, возле кабинета Егора Борисовича, который снизу не просматривается.

– Значит, это мог быть кто-то, кроме Кривулина и Татьяны, – продолжал Гуров. – Например, Глушаков. Или Вишняков…

– Вы опять хотите, чтобы я на других наговорил, – мгновенно рассердился Жилкин. – А я уже говорил и сейчас повторю: стукачом отродясь не был и не буду! А про ваши версии одно могу сказать: Вишняков тут точно ни при чем.

– Это почему же?

– Он мужик такой… с принципами. Не из блатных, это точно.

– А что, думаешь, те, что с принципами, не убивают?

– Убивают, наверное, – пожал плечами Сергей. – Я все же человек молодой, опыт у меня меньше вашего. И я могу представить, как такой человек вроде Александра Ермолаевича дойдет до какого-то края… ну, за ребенка своего мстить будет или еще что такое… Но убить из-за денег – нет, это не он. Вычеркните его из ваших списков.

– А Глушакова не вычеркивать? Или Чанбу? Или Муртазина?

– Об этом я ничего говорить не буду! – набычился водитель. И сколько Гуров его ни спрашивал, ничего больше не сказал.

Что касается управляющего, то он, видимо, понимая, что от вопросов полковника ему никуда не уйти, сам нашел Гурова и предложил:

– Я знаю, дорогой, что вам нужно всех опросить. Давайте спрашивайте меня. Я все как на духу отвечу!

Однако Гуров его удивил.

– Нет, не стану я вас спрашивать, – сказал он. – Все, что мне нужно, я и так знаю. А не знаю, так узнаю. Но другим путем.