– А что, логично! – медленно произнес Синичкин.

– Вот видишь! То есть Кривулина из числа подозреваемых мы не вычеркиваем. Но, кроме него, там хватает людей. И главные в этом списке – Глушаков, Петриченко, Жилкин, Муртазин и Чанба. То есть все, кто в момент убийства находился или мог находиться в усадьбе и кто мог задушить Тишкина.

– Ну, Муртазин к моменту убийства был уже дома, – заметил капитан. – А что касается повара, то вы же сами сказали, что он отличается хлипким телосложением. Про Чанбу ничего не могу сказать, но мне не верится, что он убийца. Так что остаются только Жилкин и Глушаков.

– Алиби Муртазина у нас не доказано, – возразил на это Гуров. – А что касается повара, ты же сам говорил, что адреналин может стать отличным стимулятором, и хлипкий повар может набраться сил, чтобы задушить еще более слабого секретаря. Но я согласен с тем, что главными подозреваемыми на сегодняшний день у нас являются Жилкин и Глушаков. Оба в момент убийства находились в усадьбе, у обоих нет алиби…

– А мотив?

– Мотив убийства секретаря в этом случае очевиден – деньги. А Настя, как и в случае в Кривулиным, могла пострадать из-за того, что увидела или услышала что-то лишнее. Что-то, что могло изобличить убийцу.

– А кого вы больше подозреваете? – спросил капитан.

– Глушакова, – не задумываясь, ответил Гуров. – У него потребность в деньгах больше, чем у водителя. Любовь такой красотки, как наша Татьяна, дорого стоит. Если он захочет ее сохранить или тем более увести от хозяина, нужны очень большие деньги. Кроме того, он человек безжалостный, лишенный каких-либо сантиментов. Я вроде бы научился в людях немного разбираться. И я тебе скажу – этот Боря Глушаков вполне способен на убийство. В том числе двойное.

– А Жилкин что, не способен? – усмехнулся капитан. – Сами знаете, какое у него прошлое…

– Прошлое, конечно, плохое, – согласился Гуров. – Но Жилкин – совсем другой человек, чем Глушаков. Ограбить он вполне может. Но убить из-за денег… Сомневаюсь. Во всяком случае, все эти версии надо проверить. Давай сделаем так. Ты отправишься в поселок и постараешься проверить Муртазина. Прежде всего его алиби. Поговоришь с соседями, узнаешь, во сколько он вернулся домой – и позавчера, и вчера. Желательно узнать, не лежит ли у него где-то в сарае моток бельевой веревки, от которого недавно отрезали два куска, а рядом – хлопчатобумажные перчатки…

– Вы что же, думаете, что убийца – если Муртазин убийца – будет хранить копеечные перчатки?

– А ты не заметил, какая определяющая черта нашего егеря? – спросил Гуров.

– Ну, наверное, любовь к охоте, к лесной жизни, – ответил Синичкин.

– Нет, не это, – покачал головой Лев. – Я бы сказал, что главная его черта – это жадность. Живут с женой вдвоем, без детей, он неплохо зарабатывает, да еще постояльцев пускают – и при этом он не стесняется украсть пачку этих, как ты выразился, копеечных перчаток. Такой бережливый человек может и веревку отрезанную сберечь. Во всяком случае, ты посмотри. А я здесь погляжу и порасспрашиваю наших фигурантов. Может, чего и расскажут.

– И с кого собираетесь начать? – спросил Синичкин. – С Жилкина или с Глушакова?

– Ни с того, ни с другого, – ответил Гуров. – Начать я хочу с «теплой парочки» – нашего управляющего и повара Леши. Мне кажется, что это направление – наиболее перспективное.

– А мне кажется, что Чанба уже все рассказал, что знал, – заметил капитан. – О чем вы еще хотите его спросить?

– А я и не собираюсь его спрашивать, – заявил Гуров. – Я хочу на него поглядеть. Но не сейчас. Чуть позже – вечером.