- Почему он назвал вас Гутун? – тут же спросил Мюфла. - Вы же – Маргарита.

- Да, - сказала я, перестав улыбаться и уставившись в траву. – Но это слишком длинное и сложное имя для простых людей. Поэтому слуги и соседи звали меня Гутун. Только папа и мама называли Маргарет.

- Мне не нравится, - заявил он, будто кого-то интересовало, что ему нравится, а что нет. – Какой-то обрубок вместо имени. Маргарет подходит вам гораздо больше.

- Возможно, - пробормотала я и добавила уже громко и как можно строже: - Вы почему разгуливаете в таком виде? Пруденс не нашла рубашку вашего великанского размера?

- Нашла, - сказал он спокойно. – Но я решил надеть её после бани.

- Зачем вам баня? Вы же замечательно выкупались. Вместе с конём.

- А вы замечательно за мной наблюдали, - подхватил он. – Только готов поспорить, вам понравилось больше, чем вашему жениху. То-то парнишка так быстро сбежал, - он привычным жестом потёр подбородок. – Первое впечатление, говорят, обманчиво, но как по мне – этот Дофо вам не подходит. Вафля он какая-то.

- Зато вы – ванильный коржик! – вспылила я неожиданно для себя самой. – Идите-ка вы… в баню! А то всё время чешетесь. У вас не блохи, случаем, завелись?

Но Мюфла ничуть не обиделся, и выглядел даже довольным.

- А что вы сразу полыхнули, леди? – спросил он. – Я всего-то сказал, что Вафля вам не подходит.

- Не ваше дело, - ответила я, убыстряя шаг. – Я знаю Эдварда с детства, мы вместе играли. Он неплохой человек. Самое главное – тактичный и не будет ущемлять мою свободу в отличие от…

Если бы ещё кто-то обратил внимание на мои слова!

- Значит, вы назначили меня опекуном, леди Маргарет? – перебил рыцарь. - Я ведь слышал.

Он слышал! Сказал бы прямо – подслушивал!

Я резко остановилась, и ему пришлось обнять коня за морду, чтобы тоже остановиться.

- А что вы хотели, чтобы я ему сказала? – я посмотрела рыцарю в глаза и тут же пожалела об этом – во-первых, смотришь снизу вверх, а это уже ставит тебя в зависимое положение, во-вторых, всё время смотришь не в лицо, а на голую грудь…

Что у него в этом мешочке? Интересно, какому святому он молится?..

Ой, а мне-то какая разница?!

Тут впору было помотать головой, чтобы избавиться от наваждения, и бежать-бежать-бежать – прочь от соблазна, но я продолжала упрямо смотреть на сэра Мюфла.

– К вашему сведению, я сказала то, что соответствует действительности. Когда папа отправлял вас ко мне, он явно имел в виду это.

Я вдруг поняла, что происходящее совершенно не вписывается в мою привычную жизнь. Вот – весна. И, наконец, мир. Вот – луг, на котором я сегодня нашла фиалку. И вот передо мной полуголый мужчина – красивый, как языческий бог. Или как король варваров. И я разговариваю с ним, чувствуя себя не наследницей замка, титула и земли на пятьдесят миль окрест, а маленькой слабой девчонкой, которой только и хочется, что прижаться к широкой груди, разреветься и взмолиться: защити меня от всех, не уходи от меня, пожалуйста…

- Нет, ваш папаша имел в виду совсем другое, - возразил Мюфла, разрушая волшебное наваждение. – И вы сами прекрасно это знаете.

Он смотрел на меня, а я краснела, краснела, и ничего не могла с собой поделать.

- Вы что, читали письмо? – спросила я и не узнала своего голоса - так слабо и тонко он прозвучал.

- Письмо? – рыцарь приподнял брови. – Нет. А что там?

- Ничего, - быстро ответила я, выдохнув. – Просто в письме как раз написано, что папа поручает меня вашей опеке.

- Да? – переспросил он с сомнением, но тут же вальяжно сказал: – Всё равно это не имеет значения.