С ней я не доберусь до Сегюра и за час. А я не хотела медлить.

Фу ты! Повторила слова этого… с саблей. И с письмом.

Правда ли, что у него письмо отца? Что ж, к вечеру узнаю.

Я припустила с луга бегом и не останавливалась, пока через полчаса впереди не показались каменные стены с башенками-бойницами. Только тут я позволила себе перейти на шаг и отдышалась.

Кормилица не ожидала меня так рано, и сразу поняла, что что-то произошло.

- Миледи? – она бросилась ко мне через двор, едва я вошла в ворота.

В руках у неё была плоская корзинка – наверное, собиралась идти в курятник, собирать яйца.

- Где Малькольм? – спросила я, ещё не совсем отдышавшись.

- В овчарне, - испуганно ответила она. – А что случилось? Почему вы одна?

- Ничего не случилось, - успокоила я её, потому что один заезжий проходимец – это, и правда, не событие. – Надо телегу отправить на луг, там десять зарезанных овец.

- Десять! – кормилица огорченно прицокнула языком. – Чтобы руки отвалились у того, кто это сделал!

- Да уж, - пробормотала я, отправляясь в овчарню.

Я не слишком торопилась, но и не слишком мешкала. Часам к шести вечера на всех башнях замка уже стояли мужчины с арбалетами, Малькольм собрал своих людей во дворе, сам вооруженный до зубов, а я распустила волосы, причесалась и надела своё единственное нарядное платье, которое сшили ещё до войны. Платье было из красного шёлка, с нижней юбкой из золотой парчи. Я давно не надевала его, и обнаружила, что оно стало очень свободно в талии – работа на пастбище в последние два года не прошла бесследно. Пришлось затягивать пояс потуже, а ещё – напудрить лицо, чтобы загар был не слишком заметен.

Мы уже зажгли факелы, когда на дороге показался чёрный конь.

Махнув рукой, я дала знак приготовиться, и поднялась на второй этаж, встав сбоку от окна, чтобы видеть и слышать всё, что будет происходить во дворе, но оставаться незамеченной.

Не прошло и четверти часа, как по камням застучали конские копыта, и во двор въехал уже знакомый мне мужчина с восточной саблей. Его шёлковая рубашка была покрыта пылью, как и лицо, он лениво перебросил ногу через луку седла и спрыгнул на землю, словно не замечая арбалетов, нацеленных на него, и Малькольма, который от усердия обнажил сразу два кинжала.

- Где хозяйка? – спросил всадник, вытирая лицо ладонью. – Мне нужна леди Маргарет. Я привёз письмо от её отца.

- Передайте письмо мне, сэр, - сказал Малькольм грозно. – Назовите своё имя и подождите здесь.

- Отдам письмо лично в руки леди Маргарет, - раздельно произнёс всадник. - Я – рыцарь короля, и вам нечего меня боятся.

- Передайте письмо, - повторил Малькольм.

- Только – леди - Маргарет, - повторил приезжий, и я поняла, что переговоры зашли в тупик.

Ладно, придётся выходить раньше, чем планировалось. Я сбежала по ступеням, на секунду задержалась перед порогом, чтобы пригладить волосы, и вышла на крыльцо, стараясь держаться прямо, как и положено благородной девице.

- Я - Маргарет Сегюр, - сказала я с достоинством, глядя на приезжего сверху вниз, потому что осталась стоять на верхней ступеньке. – Передайте письмо моему человеку, - я указала на Малькольма, - и не делайте резких движений.

Мужчина в чёрной рубашке окинул меня таким же взглядом, как тогда, на лугу, сунул руку в седельную сумку, и вдруг замер, уставившись на мои ноги.

- Забавляетесь, значит, - сказал он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Я проследила его взгляд, и сразу всё поняла.

Туфли. С серебряными пряжками.

Их-то я не сменила. Собственно, мне и переобуваться было не во что. Это была моя единственная пара обуви - удобная и по ноге. Вилланы носили грубые башмаки или сабо, выточенные из дерева…