- Не преувеличивайте, - сказала я, заставляя лошадь отступить, потому что Рубертун лез почти под копыта. – Ваш драгоценный Клод жив и здоров.
Но мужчина совсем не слушал меня.
- Вы измолотили его безо всякой жалости! – он почти кричал. - Таким людям, как вы, опасно находиться в обществе! А вы ведь девица! Благородная! Леди! Хотя, точно ли вы девица? – он окинул меня взглядом. – Я видел вас на лугу, вместе с вилланками…
- Ваш сын сам виноват, - перебила я его, пытаясь поменять тему. – Досталось бы и Ленарду, да он успел сбежать.
Ленард был младшим сыном господина Румьера, а Клод – старшим. И мнение о том и о другом у меня было самое нелицеприятное.
От таверны послышались сдержанные смешки, и Рубертун побагровел.
- Вы говорите, что мой сын трус?! – чуть не зарычал он. – Мои сыновья никогда ни от кого не бегали! А вы… - он схватил мою лошадь за поводья, и она опасно заплясала на месте.
- Отпустите сейчас же, - велела я, дёргая поводья в свою сторону.
Ни о каком мире уже и речи быть не могло.
- Оба ваших сына - трусы! – сказала я, прикидывая, смогу ли применить стиль Сегюров в таких условиях. - Потому что осмелились напасть на женщину!
- А вы уверены, что вы – женщина? – опять завёл свою волынку Рубертун.
- Да! – бросила я ему в лицо.
- Во всяком случае, не благородная, - тут же ответил он. – Ваш покойный батюшка слишком много проводил время в навозе, вот вы и переняли любовь к этому запаху…
Наверное, я пустила бы в ход свою самодельную дубинку, но тут по камням мостовой зацокали копыта, Рубертун посмотрел мимо меня и замер, но поводья не отпустил.
Я оглянулась, чтобы увидеть, что его так поразило, и чуть не застонала – по улице прямо к нам двигался вороной конь, а на нём ехал ни кто иной, как сэр Мюфла. Он смотрел на нас, а за его правым плечом очень хорошо смотрелась рукоять сабли.
Возле таверны стало тихо и пусто – люди исчезли в одно мгновение. Но я не сомневалась, что они продолжают подглядывать – в окна, в щёлки двери…
Тем временем вороной конь уже поравнялся с моей лошадью, и сэр Мюфла наклонился в седле, уперев в бедро кулак.
- Я правильно понял, - произнёс рыцарь медленно и отчётливо, - что два ваших сына, господин Не-знаю-как-вас-там, напали на леди, она их отдубасила, они нажаловались, и теперь её ещё заставляют платить штраф?
Рубертун хмуро промолчал, морща лоб и явно соображая, кто перед ним такой и насколько далеко можно зайти в угрозах и оскорблениях. Я воспользовалась его раздумьями и выдернула у него из руки поводья, похлопывая лошадь по холке, чтобы успокоить.
- Сколько лет вашим деточкам? – снова спросил сэр Мюфла, не дождавшись ответа. – Пять?
- Им семнадцать! – ожил Рубертен и сразу бросился в наступление. – И что вы тут себе позволяете? Вы кто, вообще?
Мне показалось, что сейчас рыцарь вытащит свою саблю – потому что он сделал движение рукой, и поспешила вмешаться.
- Давайте остановимся на этом, - сказала я, направляя лошадь между Рубертуном и вороным конём. - Я приехала заплатить штраф, а не ссориться.
- Никто и не ссорится, - сказал сэр Мюфла и поскрёб подбородок, а потом опустил руку на луку седла. – Просто выясняю для себя кое-что. Так значит, я вас правильно понял, - он вытянул шею, чтобы из-за меня видеть Рубертуна, - ваши два семнадцатилетних остолопа осмелились напасть на леди, а теперь изображают из себя жертв? Где они, - он оглянулся и даже присвистнул, словно подзывая собак. – Опять сбежали? И спрятались за матушкину юбку?
- Как вы смеете! – заорал Рубертун, но тут вороной конь переступил копытами, решив поухаживать за моей лошадью.