Машины у меня нет, единственный автобус виден из окна нашего дома. Да и знают все оборотни единственную полукровку в поселке. Быстро сдадут отцу.

Сэл все это знал. Поэтому я, улыбаясь, пришла к его склепу, вытащила из кладки нужный камень, достала ключ и вошла внутрь. Вдоль стен располагались полки со свинцовыми гробами. На каждой полке крепилась табличка. Я подошла к ближайшей, провела пальцем по свежевырезанным буквам.

– Пока, Сэл! Ты был прав. Меня хотят продать. Но я еще в силах выбрать покупателя!

Простившись со старым другом, я прошла в глубину склепа. Там, за декоративной решеткой, украшенной искусственными цветами, прежде стояли урны с прахом, а на решетку вешали таблички. Но, делая ремонт, седой волк передвинул решетку и полки с урнами вперед, пряча за ними немного свободного пространства. Туда я и протиснулась, отогнув край решетки.

Здесь стоял мотоцикл. На нем висела куртка, на полу стояли ботинки в плотном пакете – от насекомых. Штаны, плотная водолазка, смена белья, фляга. Бак был полон, шлем и краги лежали тут же. В небольшом кофре – пачка долгоиграющих снэков, конверт с деньгами, копии моих документов – на всякий случай, и чек от Сэла.

Прислушавшись и принюхавшись, я выкатила мотоцикл через узкую потайную дверь, устроенную сзади. Она была обычной, металлической, просто удачно расписана под камень. Заперев ее, я положила ключ на место – кто знает, может, однажды я сюда вернусь, чтобы почтить память седого волка!

Бесшумно прокатив байк через тихое кладбище, я миновала полуразрушенную ограду, спустилась вниз, к реке, и какое-то время тянула его по кромке воды, позволяя ей смыть запахи. Потом брод, который я коварно пересекла, а потом вернулась обратно. Еще немного берега, и вот наконец вешка – территория стаи тут заканчивалась, и начиналось человеческое шоссе. Теперь можно было повернуть ключ зажигания и, оседлав “железного коня”, рвануть вперед, пока никто не спохватился и не организовал погоню.

В первый раз прочитав письмо Сэла, я на старика обиделась. Еще бы: он предложил мне продать себя, чтобы защититься от стаи! Но когда седого волка не стало, у меня открылись глаза. Все же оборотень от многого меня защищал. За полгода я поняла, что меня найдут, как бы я ни бежала. Притащат назад и отдадут, кому захотят. Если только кто-то сильнее, злее и зубастее не возьмет меня под свое покровительство. Тогда есть шанс не возвращаться в клан.

Но оборотни сильны и свирепы. Люди с ними точно не справятся. Поэтому ехать к родной матери смысла нет. Остаются эльфы, ненавидящие волков, или… драконы.

В общем, за полгода я привыкла к этой мысли и, выбравшись на трассу, не медлила – отправилась в Норберг. Ехать туда предстояло довольно долго, не менее трех дней. Но Сэл предусмотрел этот момент. Он купил для меня билет на паром с открытой датой и проложил четыре разных маршрута до Норберга, на разных видах транспорта.

Первый день я ехала, не останавливаясь. Меня хватятся к обеду, когда мачеха начнет накрывать на стол. Сначала пошлет на кладбище одного из сыновей. Потом второго. Я обильно обработала склеп и свои следы перцовой настойкой, но старшие волки не дураки – они отправятся искать видимые следы. Для того я и шла по воде, и пересекала брод – чтобы запутать опытных следопытов, не полагающихся на нюх.

Когда они найдут след от мотоцикла и принесут весть об этом, наступит вечер. Запахи станут сильнее и гуще под закатным солнцем. Поэтому на трассе меня сразу не найдут. Прелесть именно этой дороги в том, что за десять-пятнадцать километров от поселка стаи от нее начинают разбегаться проселки. Некоторые ведут к железнодорожным станциям, другие – к стоянкам автобусов. Есть паром, пересекающий реку, есть даже маленький аэродром.