– Раньше не боялась, - честно ответила я. 

Он коротко рассмеялся и у меня снова мурашки. Красивый у него голос, и смех красивый, сильный и уверенный. А глаза вот тёмные и жуткие. Таких мужчин я всегда избегала, боялась. А теперь вот — за ручку меня держит. Невероятно и страшно. И на запястье у него татуировка, а разглядеть ее никак не могу. 

— Спасибо, - сказал он. — Ты очень добрая, девочка. А ещё, красивая. 

Я покраснела и выпустила его руку. На платформу он поднялся без какой либо моей помощи, снова разбудив во мне вопрос - зачем я ему нужна была? В любовь с первого взгляда я не верила вообще, да и никак не скрестить эдакого гиганта и меня. 

— Вот и поезд. Беги, девочка. 

Я обернулась неуверенно. Электричка и правда подъехала, старая и скрипучая. Я вошла, наверное, мужчина пошел в другой вагон. Заняла место у окна, достала телефон - скоро въедем в зону, где нормально ловит, хотя бы ленту успею полистать перед работой. Электричка затряслась и тронулась, а я бросила взгляд в окно. Он стоял на платформе и смотрел на меня. В упор. Без улыбки. Взгляд его был тяжёлым, словно он готовится совершить что-то невероятное, переступая через себя. Он не сел в вагон. Я уехала, а он остался на платформе. Зачем? Почему? 

Мужчину я не могла выбросить из головы целый день. Офис гудел, работа моя была монотонной и нудной, я просто засыпала порой. А потом сквозь дрему видела его глаза и вздрагивая пробуждалась. 

— Снова в свой колхоз? - спросила меня Анька, моя коллега, по окончанию рабочего дня. 

– Снова, — вздохнула я. 

Ехать не хотелось, но домой, в квартиру, ещё меньше. Папа лучился счастьем, я не могла его в этом винить. Но…чувствовала себя лишней, никому не нужной неудачницей. Да и скрипящая по ночам кровать в соседней комнате… Нет, спасибо. Пусть наслаждаются без меня, пусть папа и звонил, ворчал, требуя домой. Голос его был наигранным — ему хорошо было там, с новой женой, без меня. 

— Отличных выходных! 

Словно не знала, что туалет на даче на улице и связь не ловит совершенно — я уже успела пожаловаться. Я понуро потащилась на вокзал, показала проездной, привычно залипла в телефон. О мужчине мне думалось, да, но сегодняшнее утро казалось таким далёким, нереальным. Жизнь совершенно не готовила меня к тому, что должно было случиться. 

Уже темнело — осень, пусть и только сентябрь. Я шла не спеша. Что-то напевала даже. Прислушивалась, но кроме разговора таких же, спешащих после работы на дачу, никого не услышала. Незнакомец появился в моей жизни и исчез. 

К дому я дошла уже совсем одна - попутчики свернули по пути. Темно, только светится лампочка на кухне - оставляю её для спокойствия. Тихо. И…только на старой веранде что-то темнеет. Шевелится. 

– Геннадий? — спросила я. 

Геннадий, это ёжик, который прибегал ко мне кушать. Яблоки отвергал, а вот курятину хомячил с удовольствием. Но для Геннадия то, что было на моей веранде было явно великовато. Я затаила дыхание. Шагнула ближе, благо это и на маньяка похоже не очень. Достала телефон, связи нет, но как фонарик использовать можно. Посветила… и тихонько осела прямо на землю у крыльца. 

Это было что-то вроде корзинки. С ручкой. А в ней…в ней копошился младенец. Яркий свет фонарика ему не понравился, он щурился, морщил нос, и как будто даже собирался плакать, но ещё не был в этом уверен. Один кулачок выбрался из одеяльца, в которое он был завернут. Я все ещё не нахожу слов. Мало того - я не нахожу даже мыслей. Просто свечу телефоном и смотрю. Младенцу моё бездействие надоедает, он открывает крошечный ротик и плачет. Горько, так же, как утром.