По гранитным высоким ступеням поднялись на лестничную площадку второго этажа, на которой было четыре двери, выкрашенные в одинаковый темно-коричневый цвет. Охранник уверенно подошел к той двери, что слева, и надавил на кнопку звонка, отозвавшуюся птичьей третью. Дверь тотчас приоткрылась. В дверном проеме стоял коренастый, мускулистый полковник, будто бы сплетенный из корабельных канатов. В ответ ни благодарственного слова, ни приветственного кивка, ничего такого, что обычно происходит при встрече, – конвоир просто перешагнул порог квартиры, увлекая за собой и остальных. Прошли в просторную прихожую с массивными черными дверями по обе стороны. У дальней двери стоял еще один полковник – долговязый, с костистым неулыбчивым лицом. Распахнув ее, он бесцветно произнес:

– Проходит немец и полковник, остальные ждут.

Майор Шварценберг прошел в просторную комнату, залитую ярким светом, за ним шагнул мускулистый полковник. В помещении не имелось ничего такого, что могло бы указывать на длительное проживание. От нее так и тянуло казенщиной. Одна из конспиративных квартир, где проходят неофициальные встречи, о которых никто, кроме самого узкого круга людей, не должен знать. На голых стенах ни одной фотографии или портрета, что могли бы внести в нее хотя бы какой-то уют. Некоторое негативное впечатление слегка сглаживал громоздкий старинный шкаф с закрытыми стеклянными дверцами, через которые были видны толстые книги в красных и черных обложках. У окна за столом сидел полноватый мужчина в светло-сером костюме и внимательно взирал на вошедших.

– Присаживайтесь.

Полковник, стоявший позади, слегка подтолкнул Шварценберга вперед и занял место у самых дверей.

– Вы фельдфебель?

– Нет, я майор военной разведки.

– Но на вас форма фельдфебеля.

– Именно в этой форме я переходил линию фронта. Другой у меня нет.

– Понятно… Мне сказали, что вы владеете русским языком, – произнес мужчина с заметным грузинским акцентом, когда Шварценберг устроился на краешке стула.

– Это так, – ответил Шварценберг, во все глаза разглядывая сидящего человека, чей портрет он не однажды видел в газетах. О подобной удаче можно было только мечтать.

– Вы знаете, кто я такой?

– Знаю. Вы народный комиссар внутренних дел Лаврентий Берия.

– Верно. Мою фотографию вам показывали в абвере или в Главном управлении имперской безопасности?

– И там, и там… Операцию «Гренадер» задумал и спланировал абвер, но после его роспуска разработкой в стенах РСХА занимались бывшие офицеры абвера, включенные в Главное управление имперской безопасности. Аналитики предвидели, что мне предстоит встретиться с народным комиссаром внутренних дел Берией, и показали вашу фотографию. Но кто вы такой, я, конечно же, знал еще с середины тридцатых годов.

– Фотографию Ханникова вам тоже показали? – хмуро поинтересовался Лаврентий Павлович.

– Да. Ханников не назвал себя, но мне было известно, что он генерал-майор и является начальником управления контрразведки 1-го Прибалтийского фронта.

– Несмотря на все промахи абвера, эта служба была весьма активна. На мой взгляд, Гитлер допустил большую ошибку, когда снял адмирала Канариса с должности.

– Мы тоже так считаем.

– Кто сейчас вместо Канариса?

– Полковник Хансен. После ликвидации абвера двенадцатого февраля сорок четвертого года он назначен начальником Военного управления РСХА.

– Он также участник заговора против Гитлера?

– Да. Именно он проводил со мной последние инструкции перед переходом на вашу сторону.

В какой-то момент майор Шварценберг почувствовал, что ему на плечи навалилась тяжесть. Не хватало даже сил, чтобы пошевелить рукой. Мысли спутались. Прошла долгая минута, прежде чем он снова пришел в себя.