– О Пресвятая Дева, – всплеснула руками царица, – и зачем ты это сделал? Об этих русских рассказывают столько всякого разного… Говорят, что они абсолютно бесстрастны и убивают с той же легкостью, что и дышат. Общаясь с такими силами, ты ставишь под угрозу свою бессмертную душу, ведь Папа Римский в своей энциклике объявил Врата дьявольским образованием.

– Ваш добрый Папа, – хмыкнул Борис, – слишком ненавидит евреев и коммунистов и не замечает, что Сатана у него прямо под боком. Поэтому, говоря о Мефистофеле, я имею в виду только внешнее сходство. Очевидно, и Всевышний, и Сатана, сражающиеся за господство над людскими душами, имеют в подчинении подобных существ. Агенту Сатаны главное заполучить подпись кровью жертвы на контракте, и поэтому он сразу начинает обещать земные царства и золотые горы, в то же время Посланца Господа интересует совсем другое…

Джованна Савойская всплеснула руками.

– И что же, Бо’рис, по-твоему, может интересовать русских, кроме власти над миром? – воскликнула она. – Сейчас они только и думают о том, как бы завоевать всю Европу и установить в ней свою коммунистическую власть.

– Тем русским, с которыми я вел переговоры, – ответил болгарский царь, принявшись нервно ходить по кабинету, – в нашем мире не надо вовсе ничего. Да и вообще, ты думала, с чего болгары так любят русских? Сейчас где-нибудь по горным деревням, наверное, еще живы старики, которые помнят, как кончилось турецкое иго, как пришли русские солдаты и прогнали башибузуков. И ведь себе лично на той войне Российская Империя не завоевала ровным счетом ничего. Помнят люди и то, что, когда в их дела вмешалась так любимая нами Европа, территория Болгарии разом уменьшилась втрое. Именно эта память так мешает нашему прогерманскому правительству объявить войну Советской России и послать болгарских солдат на Восточный фронт. И она же может помочь нам с честью выйти из крайне неприятной ситуации, не дожидаясь момента когда Германия будет разгромлена русскими, ибо третьего военного поражения подряд Болгария не переживет. Нам следует признать, что наш мир рушится. Еще немного – и спасать хоть что-то будет поздно.

– Я даже не знаю, что сказать… – растерянно произнесла Джованна Савойская. – Но почему ты, Бо’рис, обратился именно к русским, а не к англичанам или там к американцам?

– Американцам нынче не до нас, – ответил Борис III, – их сейчас японцы лупят в хвост и в гриву. К тому же Америка – это очень далеко. Англичане ближе, но они сейчас бессильны. Господин Иванов предупредил меня, что Черчилль додумался до того, что начал натравливать на нас турок. Мол, нападение на союзника Гитлера – верный путь для присоединения к клубу держав-победителей в этой войне.

– Черчилль – старый плут! – воскликнула женщина, забыв о том, что говорила только что. – В прошлую Великую Войну Италия тоже была членом этого клуба победителей, но при разделе добычи получила сущие объедки.

– А русские, – добавил Борис, – тогда не получили вообще ничего, только потеряли. А ведь их армия вынесла тяжесть той войны на своих плечах. Сколько там была протяженность Итальянского фронта, который с трудом удерживала вся ваша армия – сто пятьдесят километров? Западный фронт во Франции – шестьсот километров. И Восточный фронт против России – почти две тысячи. А в результате русских даже отказались считать победителями. Представляю, как злорадствовал господин Сталин в сороковом году, когда германские гренадеры все-таки протопали по парижским улицам.

– Но, Бо’рис, – воскликнула царица, – у русских же была революция! Сначала они свергли своего царя, а потом у них вообще развился большевизм…